Николай Дронт - Придворный. Гоф-медик [litres]

— Да, логично.

— Граф, мы не зря выбрали тебя председателем. Даже я признаю справедливость твоего решения.

— Согласен, но вдруг гимназист не пожелает дать удовлетворения? Поймите меня правильно, я не сказал слово "испугается". Человек он не робкий, раз против четверых пошёл. Опять же, золотое оружие, солдатская звезда. Репутация его не пострадает, а вот Университет будет дурно выглядеть.

— Господа, давайте не будем решать за юношу. Если он человек Чести, значит к мнению нашего Собрания прислушается. И не будем тянуть, сегодня же пошлём письмо.

Не успела за Фридой закрыться дверь, как мама налила себе большую чашку крепкого, ароматного чая и поднесла было к губам, но вдруг решила совместить приятное с необходимым. Метнулась в комнату дочери. Открыла шкаф, достала красивую резную шкатулку и отпёрла своим ключом. Зачем дочке знать, что записанные мелкие секретики всегда и сразу читает мама? Пусть у девочки будет иллюзия, что её ключ единственный. Однако на своём месте дневник не обнаружился.

Женщина улыбнулась. Дочка его перепрятала? Ах-ах! Какие мы таинственные! Но предсказуемые… Две минуты поисков — и дневник нашёлся лежащим в наволочке кроватной подушечки-думочки.

Тетрадь открылась, но тут же с негодованием она была отброшена. Все страницы дневника оказались тщательно залиты чернилами. Только на самой последней было написано чётким почерком: "Нашла? Тогда знай — я тебя ненавижу!"

После завтрака оделся в наглаженную форму. Вечером мама долго не ложилась спать, раскочегарила утюг и стала приводить в порядок сначала мою, а потом и папину одежду. Утром накормила, одела, обцеловала, и мы с отцом ушли. Я во всём новом, с орденом на шее и кинжалом у пояса. Самописку с собой не взял, хоть она и удобная. У нас в гимназии пару раз те, кто побогаче, пытались ими писать, но классный надзиратель сразу такое дело прекратил. Сказал, что барство, вольнодумство и излишество. Ещё вечером из поясного кошеля вытряхнул золото, однако оставил серебро и медь. Утром заставил батю взять дукат и двадцать талеров, на всякий случай. Подарки родителям отдам с окончанием гимназии. Они столько хорошего для меня сделали. Но про ренту и деньги купца я им потом скажу.

По пути в школу вновь встретил Роби и Марги, мы часто вместе ходим. Сразу ощутил бремя славы. Роби начал просить показать кинжал-часы-орден, рассказать, где взял и как ему можно тоже. Лучше прямо сейчас, а он никому не расскажет. Марги ничего не говорила, только стала использовать меня в качестве мишени для стрельбы глазами. Даже на шрам якобы не обратила внимания. Еле отбился, ну прямо как дети. Хотя они и есть дети. Это я — взрослый в теле юноши.

Сегодня мы сдаём последний выпускной экзамен. На этот раз Математику. Только сел за свою парту, подошла Фрида, стала извиняться за родительницу. Пришлось напомнить, что я обещал никаких дел с её семьёй не иметь. Ушла, сильно расстроившись. Вообще, моё прибытие вызвало в школе переполох. В дверь постоянно заглядывали младшеклассники и лишь надзиратель, степенно стоящий у входа, отпугивал любопытных детишек. Со звонком зашла экзаменационная комиссия. Генерал, увидев мои награды, поинтересовался:

— По какому полку представлен к ордену?

Я вскочил, сразу встав в стойку "Смирно". Мне не сложно, а уважение выказать надо.

— По Горно-Егерскому принца Лагоза Лейб-Гвардейскому Полку, Ваше Превосходительство.

— А! Горлохваты! То-то ты маршируешь ловко. Садись.

Сел, но чинное течение экзамена сразу было прервано зашедшим школьным инспектором со служителем, одетым в дворцовую ливрею.

— Прошу прощения, — деликатно извинился инспектор. — Просят камер-юнкера Тихого, — и пропустил вперёд ливрейного.

Тот зорко оглядел класс, подошёл ко мне, изящно поклонился и весомо сообщил:

— Ваше Благородие, Его Величество требуют во дворец. Экипаж уже подан.

Такой, понимаешь, тонкий намёк, что срочно. Дескать, нечего рассиживаться, сам Государь ждёт.

У всех присутствующих челюсти вновь на полу. Я вскакиваю и вопрошаю у директора:

— Виноват! Служба! Разрешите идти?!

Тут все — директор, инспектор, учителя, генерал — стали уверять, что я здесь совсем-совсем не нужен. Действительно, зачем на письменном экзамене ученик? Я собрался за минуту и порадовался, что глаза не лазеры. Иначе, во мне прожгли бы дыры. Когда шёл к выходу, ребята из класса отчаянно завидовали, а девочки… девочки так смотрели! Директор оставил за себя инспектора и проводил меня до самого выхода. Уважаю. Настоящий профессионал. Сразу почувствовал, куда ветер дует. Сказал, на субботнее торжество по случаю выпуска могу прийти "по возможности" и "не в ущерб службе". Из Министерства пришло указание — оценки получу такие, как в табеле за год, а раз у меня там "отлично", то так же будет в Аттестате.