Николай Дронт - Придворный. Гоф-медик [litres]

— Папа, ты знаешь! Мне Марги, по дороге в школу, проболталась, что Амка целовалась с Деном, Ромом и Сержем! Кажется, с Роби тоже, но точно не уверен.

— Совсем ребёнок ещё! — умилилась тётя. — Только о девчонках думает!

— Ничего не о девчонках! — начал было я, но был безжалостно зацелован.

Затем меня принялась обцеловывать мама. Папе я достался в сильно помятом виде, но и он не преминул зажать мою бедную тушку в объятьях и чмокнуть в непострадавшую щеку. Убедившись, что я в относительном порядке, он ласково сказал:

— Выглядишь ты не очень. Но что до шрамов — плюнь и разотри. Ты же не девица на выданьи. У тебя с лица не воду пить.

— Ага! И с корявым можно жить. Что, совсем дело плохо?

— Да, нет! Что ты! Пройдёт со временем! — врать отец никогда особо не умел. — Главное — сам жив, а остальное наладится.

Мама уже взяла себя в руки и тоже начала успокаивать меня. Обещала найти денег и отвести к целителю, который сделает шрам почти незаметным.

— Мам, ты что! Зачем зря деньги палить? Мужчина должен быть лишь чуть-чуть красивей обезьяны. Руки-ноги целы, а остальное не важно. Вот, лучше по конфете возьмите. И апельсинчик тоже.

— Кто тебе их принёс? И розы?

— Как очнулся, уже лежали, — соврал я, а чтобы отвлечь родичей, поменял тему. — Дядя Вилдрек хоть в курсе того, что я здесь? Или опять вас видеть не захотел?

— О покойниках плохо не говорят, но он с нами точно бы не пришёл, — выступила мама с неожиданной вестью. — Ой! — тут же спохватилась она.

— О покойниках? — удивился я. — Он вроде помирать не собирался. Я когда в воскресенье из аптеки уходил, дядя был жив-здоров и, как всегда, под градусом.

Родичи переглянулись, и отец рассказал:

— Вчера утром служанка убираться пришла, а Вилдрек сидит мёртвый за столом в лаборатории. И много пузырьков перед ним. Видать, ревизию наводил. Она полицию вызвала. Те пришли, дом осмотрели, ничего подозрительного не нашли. Анатом говорит, апоплексический удар случился. Может лекарств нанюхался, может вина лишек выпил, а может очень грузный был.

Чего-то такого я ожидал. Жизнь за жизнь. Вместо меня тот, кто устроил перенос, для соблюдения баланса, другую жизнь взял.

— Похороны, когда?

— Одарённых сжигают до темноты, чтобы не поднялись умертвиями. Сами узнали, когда ты на экзамене был. Даже на церемонию не успели, его уже сожгли к нашему приходу. Мы пепел над морем развеяли, как он и хотел.

— У него же после войны от дара ничего не осталось.

— Таков порядок, а труп и так целую ночь пролежал.

— Жалко. Я проститься хотел.

— Тут вот ещё что… У него в столе конверт с завещанием нашли. Подписан и зарегистрирован по всем правилам. Имущество тебе оставил. И дом, и аптеку, и что на счету в банке. Адвокат тебе подробней расскажет, с нами он даже говорить не стал. Аптека пока закрыта, дом полиция опечатала, ждут твоего прихода.

Мы совсем немного поговорили про дядю и про меня. Родным сказали, что на меня напали грабители. Оказалось, папа не платил за целителя и отдельную палату организовал не он, всё предоставили за счёт казны. Вскоре разговор прекратился, я плохо себя почувствовал и посещение закончилось.

Сорокалетний мужчина в мундире статского генерала без орденов и знаков различия долго не мог оторвать взор от закрывшейся двери.

— А это дорогого стоит… — задумчиво произнёс он, ни к кому не обращаясь.

Из-за распахнувшейся боковой панели просочился чиновник. Три блистающих на груди ордена показывали, что он не последний человек в этом мире, но изящный поклон пояснил, что и не первый в этой комнате.

— Дорогого… — опять промолвил хозяин кабинета и спросил вошедшего. — Ты благодарность мальцу подготовил?

— Так точно, Ваша Милость. К утру документы на владение затвердили в реестре.

— Ладно. Давай сначала, как там в больнице случилось? А то Лаурка нас прервала.

Советник раскрыл кожаную папку и стал читать написанное высоким штилем:

— Сегодня леди Лауре по пробуждении доложили, что вьюнош ожил. Она потребовала тотчас навестить. Мальчик на сей раз очнулся в ясном сознании. Но увидев ея, решил, что умер и оказался в раю, а здесь ангел, коий встречает усопших. Она его разуверила в том, а он изящные комплементы говорил, однако же, категорически отказался ея вину в случившемся признать. Объяснил, что выбор был токмо его, а ей надобно забыть сей случай, аки дурной сон.

Перелистнув бумагу в папке, докладчик простыми словами вставил своё мнение: