Лана Ежова: Трофейная ведьма

— Спасибо, — с неподдельным чувством признательности поблагодарила я. Даже использование готовых амулетов меня здорово сейчас изматывало, так что глюкоза весьма кстати.

— Минут через пять принесу чай.

Шатен вышел из комнаты, и я улыбнулась.

Я все-таки сделала это! Попала в защищенную техникой квартиру своими силами.

Не позволяя себе долго радоваться, первым делом прикрепила хитрый амулет к днищу дивана. И хоть сделала это быстро, все равно попалась.

— А что вы здесь делаете? — поинтересовалась подозрительно девочка.

Она переоделась в домашнюю одежду: темно-синий сарафан сменили шорты и ужасная, на три размера больше, чем нужно, черная футболка с названием популярной отечественной рок-группы.

— Серьгу искала, — продемонстрировала ей заранее вынутую из уха золотую «астру».

Вообще этим приемом воспользовалась машинально, не думая, что мне не хватит времени на подготовку завтрашней диверсии.

— А я подумала, что вам стало хуже, и вы свалились на пол.

Аврора залезла с ногами в кресло и, склонив голову к левому плечу, принялась меня рассматривать. До боли знакомая поза… В груди защемило, но уже через мгновение я отбросила прочь опасные эмоции. Если сейчас расклеюсь, то не смогу выполнить задание. И тогда меня ждет боль такой силы, что пережитая во время нападения грабителя покажется щекоткой.

— Ты похожа на маму, — указала рукой на журнальный столик, где электронная фоторамка демонстрировала семейные портреты. — Когда вырастешь, станешь такой же красивой, как она.

Девочка сморщила нос.

— Лучше быть умной, как папа, потому что я хочу быть счастливой.

И снова она ушла от разговора о матери. Настораживает.

— Красота счастью не помеха.

— Да? — Карие глаза сверкнули мрачной насмешкой. — Вы очень красивы, Вероника. Но мне сдается, это не сделало вас счастливой.

Я потеряла дар речи. Вот же маленькая хамка! Семь лет, а ставит на место, как не всякий взрослый.

Ответить не успела — в кабинет вошел Матвей с подносом. Белый чайник, чашки с блюдцами, сахарница и вазочка с печеньем и конфетами — он решил устроить чайную церемонию? Приятный человек, даже жаль, что именно мне доведется внести сложности в его размеренную жизнь.

— Аврора, займись пиццей, пожалуйста, — попросил он дочь, разливая чай по двум чашкам.

Девочка оставила нас неохотно. Кажется, я вновь опасна в ее глазах.

Приняв горячую чашку из рук Иванова, поблагодарила и некоторое время пила бодрящий напиток в молчании. Мужчина задумчиво смотрел вперед. Проследила за его взглядом — он сосредоточился на цифровой фоторамке. Вскоре он потянулся за пультом, лежащим на краю столика, и, тяжело вздохнув, выключил девайс.

И тут выдержка подвела меня — вопрос вырвался сам собой:

— Вы в разводе? — И тотчас затараторила смущенно, надеясь исправить ситуацию: — Ой, простите за любопытство! Просто ваша дочь резковато отозвалась о матери и…

— Она умерла, — оборвал мой словесный поток Матвей.

Внутри все похолодело от ужаса.

— Ох, извините, я не хотела…

— Виталина покончила с собой, — продолжил он сухо, не слушая оправданий. — Выпив снотворное, приняла ванну.

Не ожидала подобного ответа… Его слова били наотмашь. Готовилась услышать, что жена отправилась в Тибет или Индию для самопознания, подалась в монастырь… но не самоубийство! Нет, я не могла в это поверить!

Нервы сдали. Слишком много всего произошло в последние дни.

— Простите меня, Матвей, не хотела бередить ваши раны. — Давно я не испытывала настолько сильного потрясения, что захотелось поскорей оказаться в одиночестве. — Я пойду.

И поднялась с дивана.

— Вам незачем извиняться. — Он также встал на ноги. — Это случилось два года назад, раны уже не так кровоточат, как раньше, но все равно больно. Особенно Аве, она считает, что мать ее предала. Но вы-то тут при чем?

Кивнула, борясь с подступающими слезами.

— Я понимаю Аврору. Мои близкие тоже оставили меня. Еще раз простите.

И рванула к выходу, позабыв о мнимой слабости и головокружении.

— Я провожу вас, — заявил Матвей решительно.

Возразить не хватило духу. В коридоре мы столкнулись с девочкой, которая несла поднос с разрезанной пиццей.

— Ава, я скоро вернусь, только провожу Нику.

Дочь широко-широко улыбнулась.

— Хорошо, папочка. Спокойной ночи, Ника!

— И тебе, Аврора.

В лифте я украдкой рассматривала объект своей слежки. Чтобы не думать о самоубийстве его жены, строила догадки, почему она вышла за него замуж. Не красавец же. Высокий, костлявый, с ярко выраженным кадыком и длинным тонким носом, острыми скулами. Красивыми можно назвать только руки с длинными пальцами — руки хирурга или пианиста, да глаза синие, как полевые васильки. А так сплошные углы и худоба.