Бастет - Мы, аристократы - 5

— Здравствуйте, мистер Блэк, — приветствовал я его.

Очертания пса поплыли, и через полминуты на его месте оказался черноволосый мужчина в магловской одежде спортивного стиля, не по-британски загорелый, аккуратно подстриженный, гладко выбритый и от этого выглядевший лет на десять моложе по сравнению с прошлой встречей. Южный климат, безусловно, пошёл ему на пользу. Мужчина окинул меня весёлым взглядом и широко, искренне улыбнулся.

— Здравствуй, Гарри, как же я рад тебя видеть! И зови меня Сириусом, какие там церемонии между своими!

Да, пожалуй, будущих соучастников налёта на Азкабан уже можно считать своими. Я тоже улыбнулся.

— Ладно, Сириус. Неплохо выглядишь, рад за тебя.

Он издал короткий лающий смешок и заговорил словоохотливо, как человек, соскучившийся по дружескому общению.

— Да уж не как в прошлый раз. Я сначала в Мавритании скрывался, но вскоре перебрался за экватор и поселился в ЮАР. Английский там — один из государственных языков, поэтому с общением у меня без проблем, а то, что я беглый… там много кто живёт, кого на родине ищут, и никому до них дела нет.

— Значит, жизнь налаживается?

— Всё равно там не Британия. Никому не нужен, заняться нечем. Я уже с полгода подумываю, как бы сюда вернуться.

— А там тебе есть где жить? И на что?

Блэк почесал в затылке и с беспечным видом уставился в вечернее небо.

— Вроде справляюсь. Как говорится, будет день — будет пища. Жильё там дешёвое, если места знать, а погода такая, что много не надо. А ты тут как, Гарри?

Вопрос не застал меня врасплох, но я всё равно не знал, с чего начать.

— Пока живой. Если ты читал в прессе про Тремудрый турнир, то знаешь, что риск там был.

Дружелюбная жизнерадостность Блэка мгновенно сменилась кипучим возмущением.

— Тебя подставили, Гарри! Тебя подставили, а то бы ты выиграл! Уж если ты на втором туре Крума обошёл, эта французская красотка тебе на один зуб!

— Главное — не выигрыш, главное — участие, — напомнил я ему любимое утешение проигравших.

— Кому говоришь! — свирепо хохотнул Блэк. — Соревнования — не магловский автобус, где культурно уступают место старушкам и беременным, сама их суть в том, чтобы победить в честной борьбе. Если ты поддаёшься сопернику, значит, ты его не уважаешь. Если ты победил — ты лучший, если нет — то нет. Только не было у вас там честной борьбы, Гарри, не бы-ло! Одни судейские оценки чего стоят!

— А кто говорит о честной борьбе? Это было сугубо политическое мероприятие, направленное на привлечение внимания общественности к школам-участницам. Так или иначе, но свою цель оно выполнило.

— Политика, общественность… это так скучно… — и снова настроение Блэка поменялось скачком, перейдя с бурного возмущения к не менее бурному веселью. — Но ты всё равно молодец, что надул их всех и попал в участники! Это прикол, достойный истинного Мародёра!

Я не сказал бы, что звание почётного мародёра меня обрадовало. Надеюсь, я никогда не доживу до того, чтобы обогащаться раздеванием трупов. Да и сам поступок проходил у меня по категории поспешных решений, а вовсе не приколов — хотя сейчас, когда всё осталось позади, я не жалел, что так получилось.

— Всё равно мне далеко до Уизли, — поскромничал я. — Круче них на турнире никто не прикололся.

— Это уже не прикол, это несчастный случай, — протянул Блэк в неожиданном приступе рассудительности. — Или даже убийство. А правду говорят, что парня убил Тот-Кого-Нельзя-Называть?

— Об этом даже в ЮАР слышали?

— Ходили слухи, что Невиллу Лонгботтому что-то такое приглючилось, но я сомневаюсь, что от глюков умирают. Хотя… — Блэк задумался, — …это смотря какие глюки. В Азкабане, от дементоров, они на самом деле убийственные. Меня спасла только аниформа, животных наши глюки не задевают. У них мозги по-другому устроены. Обернёшься в собаку — и как будто всё не с тобой происходит. Как будто это не из-за твоей глупости погиб твой лучший друг, как будто это не тебя кинули в Азкабан без суда и следствия… — он поморщился и покрутил головой, отгоняя неприятные воспоминания. — Повезло, что мы в школе анимагами стали, а то бы я там свихнулся. И уж точно я не смог бы убежать оттуда.

— Сириус, но если оттуда так легко убежать в собачьем виде, почему ты с этим столько лет тянул?

— Легко? — он невесело расхохотался. — Нет, Гарри, совсем нелегко. Все эти годы я думал о побеге и даже ночами выбирался из камеры посмотреть, что и как — в собачьем виде я уже на третий год тюрьмы стал между прутьями протискиваться. Безнадёжно — везде посты, все двери заперты, а где люди не ходят, там дементоры шастают. Это у них в день визита министра послабление было. Всех дементоров куда-то отогнали, чтобы они, не приведи Мерлин, Фаджа не расцеловали, распорядок нарушился, на этажах посторонний народ разгуливал. Когда Фадж с сопровождающими отошёл от моей камеры, мне как в голову стукнуло — вот мой шанс! Едва они зашли за поворот, я превратился в пса, вылез из клетки, догнал министерскую делегацию и пристроился к ней. Думал, будь что будет, убьют так убьют, хоть искусаю всех напоследок, но никто ничего не заподозрил. Министерские подумали, что пёс здешний, а азкабанские — что пёс из министерской охраны. Так я и вышел из ворот, а там меня только и видели…