Арт Богданов - Работа для Бога. Первый вздох.

- Шрам, что делаем с ними? - Спросил Сиам, узкоглазый, мелкий, но до жути опасный азиат. Подвижный, словно капля ртути. Даже я его боялся. Нет. Опасался. Теперь я ничего не боюсь. Совсем.

- Обвинения? - Усталым голосом спрашиваю я.

- Мародёрка, изнасилование, крысятничество. - При каждом слове Сиама пленные вздрагивали, как от удара током.

- Наши? - Различить сейчас бойцов без маячка «свой-чужой» было просто не реально. У всех форма в пыли, грязи и копоти. И как не поубивали друг друга - не знаю.

- Двое наших, из ополчения. Тот, что в центре - местный. - Зачастил Сиам.

Шесть выстрелов из «Магнума». Люблю эту старую пушку и даже во взводе это стало притчей во языцах. Моя маленькая слабость. Не маленького калибра.

Сиам как истинный азиат хладнокровно смотрит на два обезглавленных трупа и будущий труп без ладоней и ступней. Я знаю свою пушку и на таком расстоянии не промахиваюсь. А крысе, что кусает своих - нет пощады.

- У тебя все, сержант? - Цежу сквозь зубы я. - Или есть сдавшиеся и готовые к сотруднечеству?

- Так точно, товарищ старшина. - Отдаёт честь Сиам и поедает меня глазами. - Пленных нет. Не было... Не будет...

Да, он прав. Не будет! В этой войне пленных не берут. Только рабынь и с надеждой, что они не родят урода.

- Свободен. - Рычу я, едва сдерживая рвоту от запаха горелого мяса и вспоротых пулемётными очередями потрохов.

Отгоняю нахлынувшее воспоминание. Начинаю понимать, почему Лилин не хочет вспоминать. В тот полис мы пришли не с дарами. Мы убивали. Убивали за еду и женщин. За девочек, что ещё могли рожать и брезговали старухами, которым исполнилось едва за тридцать. Слишком большой шанс мутаций. Кто же я?!

Монстр?! Или благо для группы?! Может стоит разрядить МТБЗ себе в рот? Поздно! Все равно воскресну. И буду ещё злее, чем есть сейчас. Нужно искупать грехи.

Нахлынуло и подступили слезы. Я не железный. Я тоже человек.

Достал нож. Тупой, медный нож, который скрафтил сам из пластинки, найденной в БТРе. В видении, на моем предплечье было шестнадцать параллельных шрамов. Моё старое имя. Шрам. Шестнадцать человек из своих, которых я приговорил к смерти и сам исполнил приговор. У меня в роте никто не насилует пленных, не крысятничает и не бросает своих. А кто это сделает, станет новым шрамом на моей руке.

- Рокот, ты что делаешь? - Кинулась ко мне берегиня.

- Возвращаю то, что должно быть. - Хмуро буркнул я. - Уйди!

В этом мире шрамы не остаются, но эти останутся. Потому как я так хочу. Потому что я новый бог этого мира. Плохой, хороший, злой?! Не важно! Теперь этот мир будет гнуьтся под меня. Либо сам, либо под моей волей. Свое я возьму, чьё бы оно ни было. И точка.

Как я и предполагал раны быстро затянулись, но шрамы остались.

- Ну ты зверь. - Рядом со мной присел Торн. - Что делать дальше будем, босс?

- Как обычно, выживать. Что у вас получилось? Кроме этого дебила. - Я кивнул на Илира, что все ещё корчился в муках, хоть его и излечила Лилин.

- Да устали мы. Но парня здорово просветили в плане местных реалий. С переводчиком кое-как вышло. Но он и сам додумался до хорошего заклинания. Зря ты его так. Он мелкий, да ранимый.

- Пришла пора взрослеть. Мелкие и ранимые в этом мире умирают. Быстро и жестоко. - Отрезал я.

- Тебе виднее. Явно опытный в таком. Но народ тебя боится. Как бы не разбежался.

- И ты? - Я приподнял бровь.

- И я. - Хмыкнул Торн. - Но я не дурак. Сам все понимаю. Все мы разные и сбить в одну команду нас может только жёсткий лидер. Ты жесток, но справедлив. Просто так, от желания возвыситься никого не трогаешь. Может и перегибаешь немного, но мы-то все живы. А значит правильный вектор взял. Потому я за тобой иду.

- Хорошо. - Вполне серьёзно кивнул я. - И не стоит идти против меня.

- Настигло прошлое? - С участием в голосе спросил крафтер.

- Тебя тоже?

- Да! Как хоронил семью. Одного за другим. Сейчас спать боюсь. Боль от артефакта только и спасает. Вымывает тоску из души. А что за отметки? - Торн кивнул на шрамы на моей руке.

- Казни. Своих. Тех, кто меня не слышал. - Я смотрел Торну в глаза и ждал упрёка или осуждения.

- Дай! - Он протянул руку к ножу в моей руке.

Я не совсем понимал его стремления и даже напрягся в ожидании атаки. Но Торн стал проводить по руке ножом с улыбкой идиота.

- А знаешь, это помогает! - Сказал он, спустя семь надрезов. - Это память о тех, кто был мне дорог.

Через час, когда все пришли в норму после концерта Илира, я приказал сворачиваться. Раньше у нас была фора, но, думаю, теперь аборигены поторопятся узнать, что тут происходит. И узнавать будут большой толпой.