Антон Демченко - Запечатанный

— Просто считаю необходимым предусмотреть все возможные варианты, — отмахнулась женщина. — Мальчик уже не раз меня удивил, и я бы не хотела враждовать с ним на пустом месте.

— Женщины! — покачал головой Герхард. — Пустое то место или нет, а враги всегда были, есть и будут.

— Если не делать глупости, то их может оказаться куда меньше, — парировала фрау Малица, заставив мужа резко захлопнуть рот.

Старик поднялся на ноги и, более не проронив ни слова, вышел из комнаты. Ну да, постоянные напоминания о том, что в происходящем на сто процентов виноват именно он, уже начинали вызывать немалое раздражение.

Супруга же, проводив взглядом спину удаляющегося мужа, печально вздохнула. Не хотелось ей поступать подобным образом, но в отличие от своего старика фрау Малица великолепно понимала одну простую вещь: Вячеслава им не вернуть. А упорство, точнее, почти ослиное упрямство Герхарда не позволяло ему увидеть этот факт. Наворотив кучу ошибок, полностью потеряв доверие своего ученика, артефактор до сих пор продолжал надеяться, что все еще можно исправить и переиграть. Да тут еще и Тесслер, с его вечным желанием половить рыбку в мутной воде за счет старого друга-конкурента…

В общем-то, похоже, что Малица Баум была единственным человеком в этой маленькой компании, желающим не чего-то невозможного или невероятного, а всего лишь обыденного спокойствия. И ей совершенно не нужен был под боком умный и решительный, но обиженный и очень злопамятный мальчишка, в будущем способный стать огромной проблемой. Это же бомба с часовым механизмом, причем с уже запущенным обратным отсчетом! Потому-то женщина и взялась доводить мужа до такого состояния, когда тот со злости согласится оставить мальчишку в покое… может быть, даже в вечном. Но тут уж как повернется. Сможет Вячко удрать подальше и не появляться здесь снова — честь ему и хвала. Не сможет — значит, так тому и быть. И ведь почти добилась своего, да Герд опять засомневался, пришлось снова ему на мозоль наступать, чтоб не взбрыкнул…

От размышлений и наблюдения за работой прибирающего со стола слуги фрау Малицу отвлек чудовищный мат на трех языках, донесшийся со двора. Выглянув в окно, она увидела мужа, мечущегося из стороны в сторону под навесом у мастерской, и печально вздохнула. Снова… У приема с посыпанием соли на душевные раны мужа был один, но весьма значительный минус: раздраженный артефактор изливал свой яд на окружающих по малейшему поводу… а порой и вовсе без такового. Вот и сейчас, судя по смущенно-смиренным физиономиям двух стоящих перед Герхардом мастеров, старик нашел на ком сорвать злость за какую-то мелкую провинность. Впрочем, прислушавшись к мату, женщина была вынуждена признать, что насчет размеров происшедшей неприятности она погорячилась. Выход из строя жутко дорогого металлопроцессора к мелким неприятностям отнести было невозможно.

А скандал во дворе все разгорался, из ангара вывалили остальные мастера, работа замерла. И как ни хотелось фрау Малице выйти к спорящим в голос мужикам, она вынуждена была задавить свое любопытство. Соваться в дела мужа, да еще при таком скоплении чужих людей, ей было не с руки. Это здесь, в доме, она может выспросить все у Герда, а там… не поймут. На жене — дом, на муже — обеспечение достатка, и негоже первой лезть в дела второго без разрешения. С точки зрения толкущихся у входа в мастерскую работников, расклад именно такой. Так что нечего лезть в гущу событий, лучше подождать ужина, за которым она подробно все вызнает у своего благоверного.

Но к тому времени, когда муж вернулся в дом, расспрашивать его о чем-либо стало просто опасно. Герхард Баум был в ярости. Он рвал и метал! Слуге, сунувшемуся зачем-то к хозяину дома, прилетело в челюсть, а его помощник и вовсе забился в какую-то щель, выудить из которой бедолагу оказалось чрезвычайно трудно. Впрочем, после ужина муж вроде бы немного отошел, перестал бросаться на окружающих и смог объясниться с супругой, уже не переходя на мат и рычание, хотя руки у него дрожали, а в глазах плескалась просто сумасшедшая смесь из ярости и обиды.

Причиной его дурного настроения оказались поломки. Именно так, во множественном числе. Перед обедом полетел металлопроцессор, у которого полностью выгорел рунно-программный блок. Сначала. После замены сгоревшего оборудования процессор был запущен снова, но не успел он проработать и получаса, как повело операционный стол. Прямо под изумленными взглядами работников идеальная плоскость рабочего стола машины пошла волнами и застыла в таком виде. Стальная пластина десяти сантиметров толщиной и весом под три тонны! Понятное дело, что без замены этой детали ни о какой дальнейшей работе процессора не могло быть и речи. Но не успели мастера отключить агрегат, как у него пробило встроенную вакуумную печь, в которой в тот момент шла «выпечка» детали из порошковой стали, и это событие поставило окончательный крест на восстановлении работоспособности сложнейшей машины. А что чинить-то, когда к пошедшему волнами столу присоединились изогнувшиеся в солидарности с ним ведущие и прокатные валы… пяти и восемнадцати сантиметров в диаметре, между прочим!