Таша Танари - Университет Чароплетства [litres с оптимизированной обложкой]

То, что мотылек любит запретный нектар, очень разозлило мага. И хотя теперь он разгадал причину ее противоречивого поведения, вновь чувствовал себя обманутым. Сколько раз еще эта распутница обманет его, поманив и не выполнив обещания? Рантар с досадой ударил кулаком по стене общежития. В следующий раз ей не удастся выскользнуть из его сетей, больше он ей такого шанса не предоставит. Бабочка сама прилетела на его луг и никуда не исчезнет – он не отпустит. Все равно маг собирался держать ее как можно ближе, пока не выяснит, по чьей указке девушка проникла в его жизнь.

– Что может быть ближе моей постели? – вслух произнес Асти.

Участь Мартинити определилась: находиться под присмотром мага и днем, и особенно ночью. Его враг жестоко просчитался, нанимая на работу хрупкое создание, зависимыми людьми управлять всегда легче. В ближайшее время Рантар выяснит, на кого работает девчушка и какие цели преследует. Лицо мужчины озарила предвкушающая улыбка, он уже представлял, как будет играть с маленькой и такой пылкой бабочкой. Сейчас же Асти навестит свою давнюю знакомую Лисану – он справедливо полагал, что заслужил приятное завершение тяжелого дня и сумасшедшего вечера. Все дела маг оставил на потом. «Нужно как можно реже встречаться с Ишиданом, – подумал он, – только после разговоров с ним я совершаю глупости».

Возвращение к реальности происходило медленно и болезненно. Я с трудом разлепила опухшие веки и с содроганием посмотрела на стоящий на столе кувшин с водой. Пересохшее горло саднило, но сил встать и добраться до вожделенного не нашлось. Перестав шевелиться, снова прикрыла глаза и попыталась думать. Это оказалось не просто сложно, а еще и мучительно больно. Хотя если не двигаться и практически не дышать, то еще ничего, терпимо. Почему мне так плохо? Некстати вспомнился похмельный салон, вывеска которого попалась на глаза в Лестэйле. Теперь идея его существования не выглядела смешной или глупой. Это и есть похмелье? Так стоп, но откуда бы ему взяться? Я ведь выпила вчера совсем немного. Возможно, этого бы и хватило для излишнего веселья, но такие последствия от пары бокалов вина – явный перебор.

Тогда снова возвращаемся к вопросу, почему мне так плохо. Внезапно темноту в голове яркой вспышкой озарила мысль, на краткий миг даже затмившая все терзания, как физические, так и душевные: сегодня состоится официальная церемония зачисления в университет. Нужно обязательно присутствовать хотя бы на начале встречи, когда будет выступать ректор. Морщась и постанывая, я приняла подобие вертикального положения, но быстро сдалась, опершись на спинку кровати. Стараясь не делать резких движений, посмотрела на время – спасибо светлым богам, оно еще имеется в запасе. После чего взгляд наткнулся на зеркало, и я вздрогнула: растрепанные волосы, темные тени под красными, воспаленными глазами, опухшие губы, безумный взгляд и выражение вселенского страдания на лице. Хороша, ничего не скажешь! А это что такое? Рука потянулась к шее, откуда синяк? Я снова застонала, обессиленно опускаясь на кровать.

Два вопроса терзали меня: как я появлюсь в таком виде на зачислении и что вчера произошло? Нет, кое-что я помнила, ресторанчик, танцы, фонтан… Какого беса я полезла в фонтан?! Но все как-то обрывочно, словно картинку разрезали на множество мелких кусочков, потом все перепутали и вручили обратно, растеряв половину по дороге. Причем самые последние события вечера отсутствовали в голове напрочь, то есть совсем. Как я добралась до комнаты, как разделась? Ничего. Надо быть осторожнее со свободной жизнью, кажется, она не для меня. К мучающемуся организму присоединилась проснувшаяся совесть. Стыдно показываться на глаза Вехель и остальным, что они обо мне подумают? Что я творила прошлой ночью, оставалось загадкой.

Итак, синяк, надо бы его чем-то прикрыть от посторонних взглядов и… На ум приходило только одно объяснение о характере появления подобных отметин. Ник? Да ну, не может быть, я бы запомнила. Или все-таки может?

– Яду мне, яду, – прошелестела я пересохшими губами, малодушно мечтая о легкой смерти.

Естественно, внять мольбам было некому. Пришлось собраться в подобие человека и хотя бы наконец выпить воды. Приложив прохладный кувшин к пульсирующему виску, я замерла, наслаждаясь минутным облегчением. Погуляла, называется, отметила поступление. Внутренний голос тут же укоризненно зашептал о том, что меня отчислят прежде, чем примут. Морщась и то и дело замирая, я начала приводить себя в порядок.