Нил Алмазов - Кавайная сестрёнка [СИ]

Пока мы ехали, я всё ещё немного переживал. А вдруг у дома уже ждут полицейские или сотрудники ФСКПГ, готовые тут же повязать нас? Думать об этом не хотелось, поэтому старался отвлекаться на разговоры с сестрёнкой. Она почти без умолку болтала о том, как и где проведём этот день. Среди её предложений чего только не было, но я предпочёл чуть позже решить этот вопрос.

Моя опасения не оправдались — ни по дороге, ни дома нас никто не ждал. Может, они внутри? И чтобы убедиться в том, что мы в полной безопасности, я отдал команду машине заехать в гараж, а сам с сестрёнкой вошёл в дом. Замок был целым, никто ничего не взламывал. Действительно сработало! Старик-то правду говорил!

Когда после душа я переоделся в сухую чистую одежду, Лиана забрала мои вещи и запустила их стираться вместе со своими. Лишь потом пошла принимать душ, а я согрел вчерашнюю еду и разложил по тарелкам. Кроме того сварил кофе. Обедать сели вместе.

В конце нашей трапезы в дверь дома кто-то постучался. Сестрёнка тут же взволнованно бросила на меня взгляд.

— Ты никого не звал?

— Нет, — задумчиво ответил я. — Может, соседи? Пойду открою.

— А если это из ФСКПГ?

— Вряд ли. Уже почти двенадцать часов. Если бы они искали нас, то сразу, а не через три часа. Так что не волнуйся.

Я сделал глоток кофе, поставил чашку и пошёл к входной двери. Мне в голову даже не пришло посмотреть хотя бы в глазок, поэтому открыл сразу и не нашёл слов. На пороге стоял полицейский, за ним ещё двое. Все с пистолетами на поясе и наручниками.

— Добрый день, — улыбнулся тот, что стоял ближе ко мне, и шагнул в дом. — Вы арестованы.

— Но я же…

— Надеть наручники! — громко отдал команду офицер, и меня в тот же миг пристегнул один из его подчинённых. — Где сестра? — Полицейский нагло побрёл по коридору. — Я спрашиваю: где сестра?

— В доме, — сквозь зубы процедил я. — Ищите, — и схлопотал точный удар по почкам от того, к которому был пристёгнут.

— Не в твоих интересах дерзить, — намекнул он мне.

— Я здесь. — Сестрёнка вышла из кухни и протянула руки для наручников. — Только не бейте брата.

Главный кивнул на Лиану, и её пристегнул к себе третий полицейский.

— Вы же знаете, зачем мы за вами приехали? — взглянул на меня офицер.

— Да, — бросил я резко. — Мне больше интересно, кто сдал? Или чип всё-таки?

— Не в моей компетенции отвечать на данные вопросы, но если вас успокоит, то это был донос от Кристины Самойловой. А чип оказался не рабочим. Вы, наверное, с доктором ФСКПГ были заодно. Но даже такие связи вас не спасли. А вот Анастасии Пряниковой теперь грозит от тридцати до пятидесяти лет строгого режима. Вот так вот, помогать преступникам, — покачал головой офицер и взглянул на подчинённых. — В машину их.

Я не мог поверить в это… Всю жизнь доверял Кристине как себе, а она так просто взяла и сдала… Что плохого-то сделал ей? И ладно бы только я, но сестрёнке за что это всё? Зато старик говорил, что всё в моих руках…

Когда нас вывели на улицу, офицер попросил ключ, чтобы закрыть дом. Я сказал, в каком кармане лежит. Он достал его, закрыл, но не вернул. Объяснил это тем, что мне ключ всё равно больше не понадобится — его просто потом передадут родителям. Представить, каково будет узнать им о смертной казни обоих детей, было невозможно больно, но уже слишком поздно. Ничего изменить нельзя.

Нас посадили в заднюю часть джипа без сидений, наручники прицепили друг к другу, так что если бежать, то только вдвоём, а это жутко неудобно. Впрочем, какой смысл дёргаться? Всё равно шансов сбежать никаких… Завёлся двигатель, джип тронулся с места.

В глубине души я испытывал жуткое чувство вины перед сестрёнкой, ведь это мой промах. Она даже в симуляции мне говорила, что Кристина может сдать, что она не из богатых, а за донос платят огромные деньги. Вот и случилось… Как она могла вот так просто забыть всё и подписать смертный приговор мне и Лиане из-за денег?

— Не вини себя, Лео, — вдруг тихонько заговорила сестрёнка и окинула меня печальным взглядом. — Ошибиться может каждый, и за ошибки нужно платить. Деньгами, здоровьем, временем или вовсе жизнью. К сожалению, наша плата — последнее…

У меня стал ком в горле, и я какое-то время не мог ничего сказать. Она, конечно же, права, но всё же вина моя, не ёё. И от этого с каждой секундой становилось хуже. Я не мог ни поверить в происходящее, ни осознать то, что для нас завтра уже не наступит, что жизнь вот-вот и закончится. Нас просто не будет. От этих мыслей стало очень страшно. Мне никогда не доводилось даже думать о том, что я однажды исчезну из жизни и всё. Ничего не будет нужно, ничто уже не будет беспокоить. Это просто невозможно представить. Тем не менее, это случится. Случится совсем скоро.