Артур Прядильщик - Прокол [СИ]

И теорию в меня, особо приближенного (пусть и раба), все-таки вколотили надежно. Пусть и пытались похоронить «скользкие» вопросы под ворохом многочисленных уточнений, перекрестных ссылок на другие источники и цифр статистики.

Из того, что я знал, получалось, что от меня ничего и не требовалось — процесс пробуждения Сосуда был полностью автономным и, скажем так, автоматизированным. Не нужны были ни толпы магистров, архимагов или верховных жрецов, ни Круги Силы, ни ритуалы. Ни удержания Сосуда в привязанном (прикованном, приколоченном) состоянии. Будет, конечно, некоторый ущерб материальным ценностям и психике окружающих, которые, вроде бы, можно как-то минимизировать, но… но это уже забота землян. Чай, не обеднеют. И они мне все еще сильно должны за мои четырехчасовые догонялки с «воробьями»!

Поселок Эль-о-Тронн был обесточен — не горели уличные фонари, не светились вывески маленьких магазинов и единственного паба на Центральной Площади, были темными окна домов.

Но все в поселке уже были на ногах. Даже те, кто спал после трудового дня — проснулся. Ну, чувствительность дроу к магии никуда не делась. А кто не проснулся сам, тот был разбужен рындой.

Площадь освещалась фарами многочисленных грузовиков и автомобилей. Группами по пять-шесть дроу таскали какие-то ящики, мешки и сумки, забрасывая их в кузова и багажники. Без криков, метаний и паники. Деловито, целеустремленно.

Нас, малышню, уже ждали.

— Строиться, паучье племя! — Гаркнула одна из «старушек», похлопывая себя по голенищам высоких сапог деревянным тренировочным мечом.

Вот одна из тех самых долгоживущих «старушек», кстати. Двести сорок годочков, если не ошибаюсь. Тетя Лилик. Как и все, в поселке Эль-о-Тронн, дальняя-дальняя родственница. Заведует физической и, так сказать, идеологической подготовкой подрастающего поколения. И заведует вполне официально — работает физруком в поселковой школе. Наперекор многочисленным попыткам министерства образования отправить «старушку» на пенсию.

Если и были дроу, которых Эмель боялся до дрожи в коленках, то грозная Змеюка входила в их очень немногочисленный состав.

Ее прозвище звучало, как Эльг-Качи — «ядовитая». Водилась тут такая змеюка, что-то вроде местной «черной мамбы». Та еще тварь — теплокровных животных размером с быка с копыт валила только так в течение пары минут. Сейчас-то ее повывели почти подчистую, но добрая память осталась.

Тетя Лилик. Гибкая, как хлыст, быстрая и юркая, как… как змея. На утонченном лице бывшей аристократки (ну, у нас же тут уже давно не феодализм, верно? Никаких графов, герцогов и баронов… типа) змеились маленькие морщинки, но до почетного звания «старая сморщенная перечница» было еще очень и очень далеко. Скорая на расправу. Вот этим самым деревянным мечом Змеюка и «воспитывала» залетчиков и залетчиц. Ходили слухи, что дома у нее — целый арсенал настоящего оружия, с тех еще времен, до прилета землян, когда Эльдар всей планетой резал друг дружку с превеликим энтузиазмом. Но видели этот арсенал только немногочисленные любимчики и избранные.

Началась быстрая перекличка. «Малышню» по трое-четверо (в группу обязательно назначалась одна девочка-«сержант», с которой в дальнейшем будут драть шкуру будет спрос) распределяли по машинам. Укомплектованные машины, давая короткий сигнал, немедля устремлялись в сторону ближайших возвышенностей — хребта Хебет в пятнадцати километрах. Память Эмеля я сумел взять далеко не полностью, но, помнится, там, в горах, были поселки, в которых жили дальние-дальние родственники клана Эль.

М-да, Потоп не мог не оставить след в людской памяти — разумные жители Эльдара в случае каких-либо катаклизмов по-прежнему видят спасение на возвышенностях и в горах.

Змеюка с непроницаемым лицом рассматривала царапины и легкие порезы на руках и ногах Длинги и потрепанную Киору (а нехер было вмешиваться в честную схватку один-на-один!). Покосилась на меня (ну, это бесполезно — у меня, как у короля мумий — вся моська забинтована, одни глаза и рот видны).

Вжих! Как бросок кобры — деревянный меч устремился к моей голове. «Режущий вперед» — неприятный и крайне неудобный удар (и для «автора» и для «адресата») — укол в глаз или горло переходит в режущий — от себя вперед — удар по макушке. Замаха практически нет, поражение противника за счет реза.

Я инстинктивно отшатнулся в сторону, выбрасывая руки, формируя на пальцах заклинание Праха. Но, хвала всем богам, опомнился и спрятал искрящие руки за спину, стряхивая Прах на асфальт.