Галина Романова - Дороги богов

В ночь, когда родился его отец, Олав Хельгиссон, среди зимы вдруг началась гроза. Была такая страшная буря, что никто не ведал, устоит ли дом и двор. Мальчик Олав родился на закате, когда непогода только разгуливалась, и первые часы его жизни прошли под грохот грома и блеск молний. Жрецы говорили в один голос, что родился новый великий конунг всего северного берега… А ровно в полночь на другой день, когда буря уже улеглась, весь двор был разбужен топотом копыт.

Сперва люди подумали, что это снова бушует непогода. Все пробудились и, подхватив вещи, бросились спасаться в горы. Но когда конунг Хельги и его жена, прижимавшая к себе младенца, выскочили из дома, глазам их предстало трое всадников. Все трое были похожи как близнецы — в черных одеждах, на вороных конях. Двери дома сами распахнулись перед ними, и все трое на конях проехали внутрь. Изнутри раздался треск и грохот — это сломалось родовое дерево, посаженное отцом Хельги в тот день, когда он решил построить здесь дом. Всадники потом растаяли в темноте, и, хотя все видели, как они покинули двор, никто не заметил, в какую сторону поскакали незваные гости.

Хельги и его жена не сразу решились вернуться в дом. Их родовое дерево валялось посреди пиршественного зала, вывороченное с корнем, словно здесь прошелся ураган, а в стене, там, куда достигали его ветви, торчал этот меч…

Хельги не сомневался, что все это знак асов. Он попытался извлечь меч из камня, но ничего не получилось. Тогда он стал ждать, когда же вырастет его сын, Олав, и в день, когда мальчик стал мужчиной, Олав Хельгиссон попробовал свои силы. Но меч остался где был. Тогда все решили, что до исполнения срока еще очень долго ждать, и успокоились. Но с тех пор все мужчины из числа потомков Хельги Хелигссона Бешеного пробуют свои силы, чтобы извлечь на свет Меч Локи… Право слово, я не верил, что это под силу кому бы то ни было, но тебе это удалось!

— Я тоже Олав! — сказал я. — Олав Эрикссон!

— Да, ты тоже Олав, и Рагнарёк свершится в свой черед, — вздохнул скальд. Он выглядел усталым и напуганным открывшейся тайной, но я не чувствовал страха. Мой меч, мое оружие придавало мне силы.

— Что мне теперь делать? — спросил я.

— Не знаю. — Ольгерд-скальд вдруг заторопился. Он вскочил, распахнул дверь, делая мне знаки, чтобы я поскорее уходил. — Мне кажется, что лучше бы тебе вернуть меч туда, где ты его взял.

— Ни за что! — Схватив меч, я прижал его к груди обеими руками. — Он мой!

Скальд посмотрел мне в лицо, и мне показалось, что передо мной глубокий старик — так изменились его черты.

— Тогда я ничем не могу тебе помочь, — прошептал он. — Одно знаю — добра этот меч не принесет ни тебе, ни кому бы то ни было другому!.. А впрочем, — вздохнул он, — поступай как знаешь. Дороги богов не для простых смертных, и всякий, ступивший на эту Дорогу, рано или поздно будет убит.

Так я впервые услышал о Дорогах богов, еще не подозревая, что сам ступил на одну из них. Делать мне здесь больше было нечего. Коротко попрощавшись со скальдом, я покинул его хижину у стены капища и поспешил домой. Ни разу, ни во время нашего разговора, ни позже, меня не посетила мысль — как мне быть завтра. Ведь добыть меч мало — нужно было еще покинуть двор Эрика Медведя.

Снаружи стояла такая темень, что я не мог отличить неба от земли. Тучи, казалось, ползли по верхушкам деревьев. Я двинулся наугад, держась ближе к стене капища в поисках тропы к дружинному дому, откуда можно было легко добраться до клети рабов. Но то ли двинулся я не в ту сторону, то ли боги уже обратили на меня внимание, но дороги я не нашел и отправился домой наудачу.

Неожиданно по лицу меня хлестнули ветви. Я ткнулся туда-сюда, но деревья окружали меня со всех сторон. Это был лес, начинавшийся за целую тысячу шагов от нашего двора. Не ведая того, я оказался довольно далеко от человеческого жилья.

В лесу было тихо и спокойно — ни ветерка. Только вздыхали деревья, шуршали первые опадающие листья под моими ногами да где-то ухала сова. Решив пойти наугад, я долго плутал, сам не ведая, куда иду, но потом остановился и сел на землю, решив дождаться утра.

Проснулся я уже поздним утром, когда солнце оторвалось от гребня гор вдалеке. Я уснул, свернувшись калачиком, прямо посреди тропы, прижав к себе меч. Ночью пал первый заморозок, и я здорово замерз. Волосы, рубаха и штаны мои заиндевели, и некоторое время я прыгал и дул на руки, чтобы согреться.

Решение, что мне делать, пришло само. Торопясь домой, я оказался в лесу, на тропе, ведущей неизвестно куда. Само собой разумелось, что я должен пойти по ней, а там поглядим — куда она меня выведет. На всякий случай мысленно попрощавшись с родными местами и матерью, я отправился навстречу судьбе.