Галина Романова - Дороги богов

— Выходит, я на верном пути? — шепнул он мечу. Тот слегка поблескивал в неверном свете огонька и ничего не ответил.

Судя по всему, это расширение хода было сделано лишь для того, чтобы было где оставить светильник. Дальше ход шел вниз, и Тополь снова пустился в путь. Следовало спешить.

Ход кончился внезапно — последняя ступенька превратилась в пол, а из мрака навстречу выступило нечто. Остановившись на пороге, Тополь застыл, не веря своим глазам.

Ему казалось, что он стоит на дне глубокого высохшего колодца, дно которого и занимало то, что он искал. Как-то сразу отпали все сомнения — второй такой вещи просто не могло существовать. Это было оно — творение подземных карликов-цвергов. И даже не разбираясь в его строении, Тополь сразу понял, что видит перед собой оружие. Оружие, созданное и призванное для того, чтобы уничтожить Асгард, обеднить Мир людей и приблизить настоящий Конец Мира.

Но на первый взгляд в нем не было ничего пугающего. Обликом оно походило на огромный самострел, собранный из бревен и цепей толщиной в руку, настороженный и готовый к бою, с вложенной в него единственной стрелой, высокой, в три сажени с малым и толщиной с тело взрослого человека в доспехе. Она была собрана из железа и тускло светилась во мраке холодным голубоватым светом.

Тополь обошел самострел со всех сторон. Он был один, здесь не было Скирнира, который мог бы сразу догадаться, что надлежит с ним делать, но одно было ясно — эта «стрела» не должна была полететь к своей цели. Извлечь ее со дна колодца он не может, значит, надо испортить либо ее, либо самострел, да так, чтобы не успели починить. Тем более — обдало холодом, — а вдруг есть и другие? Тогда надо спешить вдвойне!

Установив светильник на камне подальше от «стрелы», Тополь примерился и рубанул по ней мечом. Верное оружие оставило на ее теле лишь вмятину, а внутри что-то хрустнуло.

Откуда-то сверху донесся шум. Ну конечно, ведь тот воин обещал прийти опять! Он уже понял, что в дверь кто-то проник, и проник легко — не было следов битвы. Теперь сюда бежали люди.

— О Локи, — крепче стиснув черен меча, прошептал Тополь, — вот он я! Я пришел сюда, чтобы сделать твое дело. Прав я или нет, но я сделал выбор. Так помоги мне!

И замахнулся.

Меч Локи описал свистящую дугу и с маху врубился в гладкий бок «стрелы». Тополь судорожно сжал руки и поэтому почувствовал, как, словно живая, «стрела» сопротивляется вонзившейся в ее тело смерти, пытаясь вытолкнуть наружу чужеродный металл.

В ответ Меч Локи напрягся, наливаясь тяжестью. Тополь налегал на него всем весом, и легкая дрожь, родившаяся внутри «стрелы», передавалась ему через меч. А тот, зажив своей жизнью, слегка вибрировал, едва ли не дыша, и — двигался! Не спеша, уверенно и неотвратимо, он вгрызался в бок «стрелы», пропарывая его.

Из разреза посыпались искры, запахло паленым. От непривычного противного запаха Тополь морщился, отворачивался от искр, грозивших поджечь одежду, но не мог сдвинуться с места, чтобы не помешать Мечу Локи делать свою работу.

«Стрела», покачиваясь, казалось, стонала, как человек. Рукоять меча нагрелась, обжигая руки даже сквозь кожаные рукавицы, но главное уже свершилось. Содрогнувшись последний раз, «стрела» вдруг вздрогнула и рухнула, как подрубленное дерево, ломая опоры самострела и обрывая цепи. В узком колодце она не могла упасть наземь, только ударилась о стену, но этот последний удар довершил дело — края разреза, сделанного Мечом Локи, разошлись, внутри «стрелы» что-то звонко, стеклянно хрустнуло, и наземь плеснула темная жижа, в темноте похожая на кровь змея.

Этот громкий хруст, однако, не смог заглушить шаги вбегавших, и Тополь еле успел развернуться навстречу страже. Меч Локи блеснул в свете прихваченных ими факелов.

Он был один и подмоги ждать было неоткуда. Но дело свое он сделал, и Тополь принял бой.

Он рубился один против всех до тех пор, пока на дне колодца невозможно стало ступить от тел упавших и его не притиснули к покосившейся, треснувшей поперек «стреле». Тогда сомкнулись щиты, не давая поднять рук, а потом его смяли числом, вырвали меч и волоком потащили наверх.

Он все еще боролся, когда его вытащили из подземелья и, проведя коротким ходом, втолкнули в полутемный зал, в середине которого высился покрытый затейливой резьбой столб, а рядом в двух обложенных камнем очагах жарко, до духоты, горело пламя. Позади них на помосте стоял столец с высокой спинкой и опорами для локтей. Когда двери распахнулись, с него стремительным полузвериным рывком поднялся человек.