Степан Бердинских - Фина [СИ]

Ходила вчера к Монойке. Она делала уборку, когда я к ней пришла. Хорошую я подругу себе нашла, все-таки. Мы с ней разные телом, абсолютно разные. Я высокая, а она низкая. Я худая, а она в теле. У меня волосы яркие и вьющиеся, а у нее темные и прямые. С ней мы выпили по чашке горячего чая, она угостила меня халвой. Знаю, что вы не против моего отношения к женскому полу, поэтому, скажу, как есть. Да, мы с ней сблизились, и она вновь мне помогла. Я отвечала ей взаимностью. Люблю ее по-своему. Она взрослая и говорит мне, что это нормально. С ней мне уютно.

Бабушка и дедушка чувствуют себя хорошо. Они вышли на улицу, когда я с вами разговаривала по телефону. Пошли за продуктами. У дедушки повысился аппетит, и он съел все помидоры, после чего удивлялся, куда же они все пропали. Бабушка ему сказала, что: «минуту назад ты все съел». Они посмеялись и отправились в магазин.

Как у вас дела? Жду фотографии. Думаю, на вашем Полароиде уже есть пара кадров.

Свернув лист напополам, я поднялась с кровати, расстегнула рюкзак и просунула письмо между учебниками. «К завтрашнему учебному дню готова, — сказала я про себя. — Немецкий, история и физкультура». Распустила волосы, сняла джинсовые шорты, свою любимую зеленую блузку и отправилась в ванную. Защелкнув за собой дверь, подошла к зеркалу и уставилась на саму себя. Разглядывала свой обширный нос, надутые губы, глаза елового цвета, разбежавшиеся веснушки, одна из которых уместилась прямо под левой бровью. Скорчив себе рожу, я открыла кран, сполоснула рот, почистила зубы. Вытерла руки, собирая каждую каплю белым полотенцем. Затем медленно сняла нижнее белье, проверила, глядя в зеркало, не выросла ли грудь, наклонила голову вниз и провела пальцами по тонкой линии рыжих волос.

После душа я завернула волосы в полотенце и вернулась в комнату. Пустой стакан по-прежнему стоял на столе. На донышке его виднелся ровный круг засохшего молока. «Утром вымою», — пообещала я себе. Когда легла спать, укрывшись одеялом и уютно разместив голову на подушке, в голову незаметно прилетели мысли о весточках, любовных посланиях, письмах с дальних уголков нашего необъятного мира, красочных конвертах мамы и папы. О последнем мне и хотелось поразмышлять — вспомнить недавние времена, когда я с радостью читала истории родителей, адресованные моему дедушке и бабушке. Ведь совсем недавно, в прошлом году, бабушка настояла на том, что она со своим суженым будет жить у нас. Дедушка ее отговаривал, приговаривая: «Хоть и стар я, а сил у меня хватит на нас двоих». После чего он мог взяться за спину, начинал кашлять и уходил к себе в комнату. Бабушка смотрела ему в след и улыбалась. «Люблю я его, хоть и несет иногда всякую чушь», — говорила она.

Одно из самых запоминающихся писем папы — рассказ о том, как я пошла в первый класс. Не знаю, что он нашел в этом дне столь замечательного, но стоило только прочесть первую строку, как письмо вцеплялось в тебя и не отпускало до последней мысли. Прочтите это письмо:

Мама, папа, здравствуйте, пока живо солнце ваших миров. Рад вам сообщить новость, представить ее и откланяться, не побоюсь этого, как настоящий гусар с напористым духом, смелым взглядом и быстрым умом. Знаете вы меня долго — больше половины своей жизни, чем я горел, от чего бросался в огонь и почему срывал колкие завесы, раня себе руки. Искал свое место в жизни, уходил в дело с головой, выныривал и делал глубокий глоток воздуха для погружения в другой океан. Слушая отца своего, я кивал и тихонько посмеивался, а позже внимал и притворял его идеи в жизнь. Маму благодарил за смелость характера, жесткие принципы и искреннюю любовь. Огонь и лед смешались, послышался треск, пламя окутало холодные стенки нового мира и родился я.

Тот же огонь, мама, я ощущаю в Фине. Ее движения, взгляд, холодная мимика и горячий нрав так любимы мною, что стоит обнять ее, поцеловать в щеку и потушить свет, сказать на ушко: «хороших снов», как чувствуется полная завершенность, я осязаю финишную черту бесконечного предела, мои мысли чисты, появляется легкость, утихает шум в голове.

Наша Фина пошла в первый класс. Так чисто, тщательно, скрупулёзно, но в то же время легко, светясь изнутри как восход на Мальте, правда, в путь не собирал никого. Луффа занималась прической, я начищал каблуки. Невольно, как слетевший лист с ветки дуба, я вспомнил себя в эти годы. Моя жена улыбалась мне, и, как показалось, мы думали о нашем времени первых звонков. Никогда, нигде, не от чего, я не был так счастлив. Наша дочь уходит в школу. Наша дочь вернется из школы домой.