Рошани Чокши - Золотые волки [litres]

Она соскочила с кровати и направилась к двери.

– С днем рождения, Majnun , – сказала она, перед тем как выйти. – Спи крепко.

Той ночью он так и не смог сомкнуть глаз.

Гипнос торопливо спускался по лестнице «Эреба».

На улице стоял мороз, а все камины тушили на ночь: это значило, что матриарха Дома Ко́ры ждал во всех смыслах холодный прием. Она крепко укуталась в меховую накидку и не спешила ее снимать. Гипнос понял, что сегодня отделается коротким визитом.

– Зачем вы приехали посреди ночи? – устало спросил он.

Даже если ее оскорбил его неприветливый тон, она не подала виду.

– Скоро начнется Зимний Конклав.

– Да что вы говорите, мадам. К вашему сведению, у меня тоже есть календарь.

Она облизала губы и покосилась на дверь.

– Ваш друг, месье Монтанье-Алари… вы уверены, что он больше не попросит нас провести тест на право наследия?

Гипнос нахмурился. Никто не мог с уверенностью сказать, что придет в голову Северина в следующий момент. Возможно, он попросит об этом снова. В прошлый раз он отказался из-за довлеющего над ним горя. Пройдет время, и он может решить, что снова хочет вернуть свое наследие.

– Я не могу сказать наверняка.

Матриарх закрыла глаза.

– Убедитесь, что он не попросит об этом снова. По крайней мере, пока он не поможет Ордену найти Падший Дом.

– Чего вы мне недоговариваете?

Она замешкалась, но все же продолжила:

– Мы провели тест двух Колец, когда последний патриарх Дома Ванф погиб при пожаре.

– Все знают, что результаты того теста были фальсифицированы…

– Нет, не были.

На мгновение Гипнос потерял дар речи.

– Что вы такое говорите?

– Я говорю, что он – не кровный наследник Дома Ванф. И он никогда не должен об этом узнать.

Я завтракала и слушала Национальное Общественное Радио, когда впервые услышала о человеческом зоопарке, где показывали филиппинцев. Филиппинская деревня стала самым популярным «экспонатом» во время Всемирной выставки в Сент-Луисе, штат Миссури, в 1904 году. Посетителям было любопытно посмотреть на «примитивное» племя игоротов, которых организаторы выставки заставили резать и есть собак.

Эта информация меня потрясла. Я не могла поверить в существование такого понятия, как «человеческий зоопарк».

Этот печальный исторический момент привел к появлению мира «Золотых волков». Особенно на его создание повлияли события на Всемирной выставке в Париже в 1889 году, где главным «развлечением» стал человеческий зоопарк под названием «Нигерийское поселение», который посетило около двадцати девяти миллионов человек. Я – наполовину филиппинка, наполовину индианка, и колониализм течет в моих венах. Я не могла сопоставить ужасы, происходившие в те времена, с его роскошью и очарованием. Услышав слова «девятнадцатый век», я всегда представляла себе куртизанок, «Мулен Руж», блестящие вечеринки и шампанское.

Я хотела понять, каким образом это время получило название La Belle Époque, буквально « Красивая Эпоха », с таким пятном на своей репутации. Я хотела изучить ее красоту и уродство, взглянув на происходящее глазами людей, которых не желает принимать общество. И, в конце концов, я хотела отправиться в приключение.

Исследование того времени само по себе оказалось приключением. Я узнала, что национальный филиппинский герой Хосе Рисаль действительно был в Париже в 1889 году. Я узнала, что во времена Belle Époque Париж активно поддерживал науку и искусство, но в то же время погряз в антисемитизме. Он быстро распространялся по Европе и особенно укрепился в Российской империи.

Признаю, я позволила себе много вольностей в отношении хронологии и достоверности, но я никогда не разделяла красоту и ужас, которые так прочно сплелись в истории XIX века.

Если мы откажемся видеть уродливую сторону прошлого и будем пытаться ее смягчить, мы рискуем стереть весь путь, по которому дошли до нашего времени.

История – это миф, написанный победителями и завоевателями. События, которые кажутся нам хорошими, могут со временем исказиться в коллективном сознании человечества. Плохие же, напротив, расцвести и засиять в новом свете. Я хотела написать эту трилогию не для того, чтобы поучать или осуждать, но для того, чтобы задаться вопросом…