Бронислава Вонсович: Туманы Унарры

Наверняка полковник чувствовал себя виноватым. Других жертв он не знал, в этом Федерико был уверен. А убить того, с кем знаком, пусть и поверхностно, не так просто. Вот Вольпе и пытался оправдаться, если не перед жертвой, то перед собой. Правда, чувство вины не мешало ему заниматься подготовкой. Несколько артефактов, на первый взгляд совершенно безобидных, заняли свои места, Вольпе еще раз сверился с бумажкой и пошел к Нелле, явно желая начать ритуал.

Медлить больше нельзя, Федерико не мог рисковать, пытаясь задержать преступника: малейшая ошибка будет стоить жизни и ему, и Нелле, потому что на второй удар его не хватит. Значит, надо бить сразу на поражение.

Отключать служебные артефакты Федерико тоже умел: любой сотрудник магического Сыска должен знать, что делать, если эти артефакты попадут не в те руки. А руки полковника явно были не те. Не заслуживал Вольпе государственной защиты, которой капитан Каталано его и лишил, после чего ударил всей собранной силой. «Да, инор полковник, в эту игру можно играть вдвоем!» — зло подумал капитан перед тем, как жахнуть молнией по оставшемуся без защиты противнику. Откатом Федерико накрыло сразу, единственное, что он успел до того, как потерял сознание, — активировать артефакт вызова.

Второй раз приходить в себя оказалось еще болезненней. Тело ломило так, словно по нему прошлась рота гвардейцев, и не только прошлась, но и выполнила строевую подготовку в полном объеме. Он невольно застонал.

— Федерико!

Вскрик Неллы показался музыкой для его ушей. Жива…

— Инорита, успокойтесь. Кто-нибудь держите ее подальше от пострадавшего, — прямо в ухо пробубнил кто-то. — Ему и без того досталось. Пусть подождет, пока помощь окажут. А то он может не выдержать бурной радости жены.

Федерико поморщился и с трудом приоткрыл глаза. Целитель. Так он и думал, что этот громкий голос принадлежит целителю. Неужели их не учили, что к пострадавшим нужно относиться с большей внимательностью, а не оглушать дополнительно к уже имеющимся повреждениям.

— Я в порядке, — прохрипел он. — Пустите ко мне жену.

— В порядке он, как же! — возмутился целитель. — Да у вас одних переломов сколько! Молчите, не мешайте работать.

И запустил чем-то таким убойным, пробравшим до самых мелких костей, что Федерико опять потерял сознание, лишь успев подумать, что кто-то посчитал экономнее добить пострадавшего, поскольку травм оказалось слишком много.

В следующий раз он очнулся явно в лечебнице, и ему не надо было открывать глаза, чтобы понять, что за руку его держала Нелла. Крепко держала, словно боялась, что отпустит — и все, больше ничего не поможет. А ведь он почти угробил их обоих, только чудо и спасло. Чудо и Неллин артефакт. Тогда он весьма скептически его принял, поблагодарил, конечно, когда жена добавила дополнительный к связке, но подумал, что вряд ли будет толк. Но если бы не было, лежать бы ему не в палате, а в морге. Правда, в морге он бы не слышал бубнежа Беттини.

— Кто бы мог подумать, инора Каталано, — виновато говорил тот, — инор полковник всегда был такой… такой законопослушный, даже мелких правонарушений никому не спускал. Говорил, дадим послабление в мелочах, получим закоренелых преступников.

— А должны были, — возмущалась Нелла.

— Должны были, должны были, — ворчал Беттини. — Вон даже Каталано на него не думал.

Думал, четко понял Федерико, только верить не хотел. Немыслимое дело, чтобы тот, кто должен стоять на страже закона, вдруг оказался по другую его сторону. А уж полковник имел репутацию безукоризненного служаки, пусть не слишком умного, но радеющего за свою работу. И падре Маттео не зря предупреждал… Ох, начнется сейчас: допросы, комиссии. Хоть в себя не приходи, и это тогда, когда в жизни все только стало налаживаться…

— Беттини, шел бы ты делом заниматься, — тоскливо прохрипел Федерико.

— Очнулся, — ахнула Нелла.

Она прижала его руку к груди и заплакала, тщетно пытаясь удержать рвущиеся слезы. Глаза у нее и без этого уже покраснели, что не помешало Федерико подумать, что перед ним самая прекрасная девушка из всех, которых он когда-либо видел.

— Инора, так сказали же, что скоро в себя придет, иначе бы я тут не сидел, — заявил Беттини. — Каталано, мне твои показания нужно взять.

— Завтра возьмете, — возмутилась жена и даже плакать перестала. — Федерико в себя только-только пришел, а вы его, инор, сразу назад пытаетесь загнать.

— Целитель сказал, что можно допросить. Завтра наверняка из Ровены явятся с самого утра. Что им говорить-то?