Екатерина Боровикова - Вырай [СИ]

— Катастрофа. — Марина схватила себя за пылающие уши. — Мы зря испортили кабинет!

— Да что случилось-то? Вы можете внятно объяснить? — Бондаренко разозлился. Эти тайны мадридского двора стали раздражать.

Ответить дети не успели. Вернулся Семашко. Не обращая внимания на учителя, школьники наперебой стали задавать вопросы. Артём отмалчивался, опасливо поглядывая на Максима Андреевича. А тот секунд десять просто сидел, смотрел на учеников и обалдевал от их наглости. Потом пришёл в себя и стукнул кулаком по столу:

— Так, хватит! Артём, на своё место! Марина, тебя ждёт Инесса Геннадьевна, вперёд!

Макс поднялся и свирепым взглядом обвёл класс. Подростков проняло, и они затихли. Марина, у которой в глазах плескалась паника, молча вышла из кабинета.

— А теперь я хочу услышать, в чём дело. Немедленно.

Несколько секунд оставшаяся тройка собиралась с мыслями. А потом все заговорили одновременно. После грозного окрика оратор остался один — Коваль. Периодически в повествовании проскальзывали нецензурные выражения, но Андреевич не обращал на них внимания — не до того было.

Аромат духов можно было бы назвать утончённым и приятным, если бы не концентрация. Марине подумалось, что после разговора она ещё долго будет выдыхать на окружающих пары директорского парфюма. Но спустя мгновение девушку перестал заботить запах — она увидела на столе блюдечко, на котором кучкой лежали полуразложившиеся мыши и три яйца.

— Ну что, дорогуша, поговорим?

— О чём? — Марина взяла себя в руки и решила держаться до последнего.

— Я знаю, что одиннадцатый класс практически в полном составе шарил в моих вещах. Твой одноклассник во всём признался, и даже указал, где вы оставили «подарочки». А ещё он сказал, кто был организатором. — Крокодиловна уставилась холодными глазами на Сычкову и выжидающе приподняла бровь.

— Не знаю, о чём вы говорите.

— Хватит! — Инесса Геннадьевна заорала так неожиданно, что школьница вздрогнула и съёжилась от испуга. Глаза директрисы полыхнули красным, совсем, как во сне, но через миг Марина поняла, что ей показалось.

— Ненавижу личинок, таких, как вы — бесполезных, но сующих везде свой нос. — Голос, казалось, проникал в самые глубины мозга. — Немедленно отвечай — где вы рыскали и что нашли?

— Мы пришли, чтобы оставить в кабинете мёртвых мышей и проколотые яйца. Кроме этого, я испортила мясным бульоном дверь. Всё для того, чтобы в вашем кабинете установился неприятный запах, потому что…

— Это я уже знаю. Наплевать. — Крокодиловна подошла вплотную к девушке, наклонилась и вкрадчиво спросила: — Итак, где вы рыскали и что искали?

Половина сознания Марины была в панике — почему, зачем я отвечаю? Нельзя говорить! А вторая часть рассказывала. Торопливо, суетно, стараясь ответить как можно более подробно и правдиво.

— Мы нашли мёртвого кота вон в том шкафу.

— И всё?

— Да.

Странное облегчение сменило гримасу ненависти.

— Собака вашего котяру загрызла, прямо на крыльце школы. Не хотела, чтобы дети увидели, вот и убрала подальше, чтобы потом выбросить.

Марина хотела спросить, зачем такие сложности, если можно было попросить уборщицу выбросить труп сразу, но решила на всякий случай промолчать.

Инесса Геннадьевна села на диванчик, стоявший у стены, забросила ногу на ногу и задумчиво посмотрела на школьницу. А та исподтишка разглядывала директрису. Выглядела Крокодиловна, конечно, шикарно. Деловой костюм василькового цвета сидел на хрупкой фигурке идеально. Длинные, стройные ножки в дорогих туфлях, элегантная стрижка — Сычкова могла бы позавидовать, если бы не личико.

Черты были правильными, утончёнными. А вот цвет кожи подкачал — скрыть неприятный красно-бурый оттенок лица не могла даже дорогая косметика. Не одну версию выдвигали в школе — от хронического алкоголизма до артериальной гипертензии, но к единому мнению так и не пришли.

— Что же мне с вами делать? Такое поведение должно иметь последствия.

— А может, не надо?

— А ты шутница! — Инесса Геннадьевна расхохоталась. — Никто, слышишь, деточка? Никто не смеет разнюхивать что-либо обо мне.

Крокодиловна легко встала, подошла, положила руки на плечи девушке, и наклонилась так близко, что сквозь аромат духов на Марину неожиданно обрушился отвратительный запах, напомнивший о дохлых мышах.

— Я информирую инспектора по делам несовершеннолетних. Сделаю всё, чтобы тебя, Семашко и Коваль исключили из школы, а алкоголичку поставлю на учёт у нарколога. Через две недели я покину эту дрянную деревушку, но ваша четвёрка будет вспоминать об Инессе Геннадьевне всю свою оставшуюся никчёмную жизнь.