Софи Келли - Ловкость лап

— Ничего. Должно же быть что–нибудь.

Но ничего не было. Мы порылись в коробках, заполненных заплесневелыми брошюрками и старыми выпусками «Вестника географии». Там нашлись ещё сломанный тостер и кучка столовых приборов.

В какой–то момент я вдруг почувствовала запах дыма. Он был слабый, едва различимый, но в дальнем углу подвала становился сильнее.

Джастин поджёг дом.

Я зажала ладонью рот, чтобы не закричать, потому что знала — остановиться уже не смогу.

Оуэн побежал назад, к лестнице, а за ним и я, стараясь не обращать внимания, как мёрзнут ноги.

— Нужно оторвать эти доски, — сказала я ему. Я тянула изо всех сил, но ничего не получалось. Я дёргала, щепки отламывались под руками. Я в отчаянии стукнула по деревяшке, глаза обжигали невыплаканные слёзы. Не в силах сдерживаться, я шлёпнулась на пол, и слёзы потекли по лицу.

— Надо было позвонить Маркусу, — шептала я. — Надо было сказать, что я еду сюда, Мэгги, Лите или ещё кому–нибудь.

В отчаянии и горе я пнула пружины кровати. Каркас скользнул по грязи, одна из металлических планок со звоном сорвалась с пружины в воздух. Этот звук и движение заставили меня вернуться к лестнице. Я глянула на окно и на узкую железную полосу. Она очень гибкая и прочная. Может, получится? Других вариантов нет.

Я опустилась на колени на подвальный пол и взялась за конец пластины. Я тянула и крутила, и, наконец, её удалось оторвать от другой пружины. Потянувшись, я просунула полоску металла под край верхней доски рядом с местом, где она была прибита, и нажала. Острый край врезался в левую руку. Ничего не получится.

Тяжело дыша, я прислонилась лбом к бетонной стене. Думай, думай. Я вспомнила слова Ромы — шоколад и скотч способны почти всё исправить. Рулончик её липкой ленты ещё лежал в кармане моей куртки. Я достала его, оторвала длинную полосу и обмотала металл — получилась ручка. Потом потянула изо всех сил, и Оуэн у моих ног, похоже, одобрял мои действия.

Дерево затрещало. Я стиснула зубы и тянула, упираясь ногой в кирпичную стену. Раздался хруст, и сухая деревяшка наконец подалась. Я оставила её висеть на одном гвозде и взялась за другую доску.

— Уходим отсюда, — сказала я Оуэну сквозь зубы. — И когда я в следующий раз увижу этого Джастина…

Я направила свою злость на работу, мышцы рук дрожали. Запах дыма становился сильнее. Я кашляла, трясла головой и ещё сильнее налегала на импровизированную монтировку. Этого оказалось достаточно. Дерево треснуло, и остальные доски я ослабила руками.

— Да! — задохнулась я. Потом осторожно попыталась отогнать Оуэна. — Поднимись немного повыше.

Он залез на лестницу, примерно до середины.

Прикрывая лицо тыльной стороной ладони, я разбила железной полоской три маленьких оконных стекла и выбила деревянные перегородки между стеклянными прямоугольниками. Теперь всё вокруг было усыпано мелкими, острыми как иголки осколками. Они врезались мне в ноги через толстые носки, когда я подбиралась к окну. Ледяной воздух никогда не казался таким приятным.

Я смахнула рукавом самые опасные куски стекла. Потом обернулась назад, подхватила Оуэна и, дотянувшись через окно, посадила его на снег снаружи, радуясь, что с этой стороны домика снег почищен.

— Иди, — я показала коту на деревья в дальнем конце двора.

Он пригнулся, глянул назад, в окно. Я опять закашлялась — теперь через доски пола просачивалось ещё больше дыма. Я придвинулась к Оуэну.

— Беги, а я за тобой, обещаю. Беги, пожалуйста.

Думаю, он понял мою настойчивость. Он побежал через двор по снегу. Я вцепилась в края окна и попыталась подтянуться. Куски стекла резали руки, на левой ладони начала кровоточить рана. Мне некогда было обращать на это внимание. Надо выбираться отсюда, пока ещё можно.

— Иди, — сказала я Оуэну. — Я догоню.

С третьей попытки я дотянулась до края окна. Просунула сквозь него голову и плечи.

Я видела, что Оуэн почти добежал до расчищенной части парковки. Он уже в безопасности. Я высунула на снег руки и попыталась протолкнуться вперёд. Не получилось. Я не пролезала. Я шарила руками по снегу, но не могла ни за что ухватиться. Я извивалась и толкала ногами, но окно было слишком узкое.

Я дернулась назад и упала на пол. Теперь стали видны просачивающиеся в подвал струйки дыма. Паника боролась с гневом, и гнев победил.

— Я не собираюсь здесь умирать!

Я сняла с себя куртку и стащила тёплые брюки, оторвав пуговицу на талии. Бумаги из конверта Агаты я сложила как можно плотнее и сунула в лифчик. Сняла свитер, тёплое бельё и осталась в колготках, майке и толстых носках.