Ирина Литвинова - Веридор. Жестокий король

Сегодня я вернулся с совета раньше обычного и увидел страшное: Вэлла лежала на полу без сознания, а Эзраэль подполз к ней и в демоническом обличье пил её эмоции. Демоны… они питаются чувствами, втягивают их в себя, опустошая душу, морально истощая жертву и превращая её в эмоционального мертвеца. Это — оружие высших демонов, и они его контролируют. Но не полугодовалый ребёнок. Он убивал маму, не понимая, что делает. Эзраэль чувствовал любовь, тепло, заботу, ему нравились эти эмоции, и он пил их. Я подскочил к Вэлле, схватил её на руки и бросился с ней подальше, а сзади надрывался от плача малыш, мой сын. Через пару часов жена очнулась и потребовала немедленно принести ей ребёнка. Я рассказал ей, что увидел. Она не удивилась. Она знала. Просто решила не говорить мне ничего. Когда я сказал, что она больше не будет кормить демонёнка своими эмоциями, Вэлла скачала возмутилась, потом разозлилась и в конце концов разрыдалась. Не расплакалась, нет, она завыла от отчаяния. До сих пор помню её слова. Она умоляла меня не отбирать у неё сына. А я просто не мог позволить Эзраэлю убить её.

Прошло около полугода. Я не позволял жене видеть сына, но она, естественно, подговаривала служанок, чтобы они приносили ей ребёнка хотя бы на пару часов, пока я занят с министрами. В итоге демон в Эзраэле настолько окреп, что начал дотягиваться до чувств Вэллы через дворцовые коридоры. Он пил только её, но пил основательно, с явным намерением втянуть всю её до капли. День за днём я смотрю, как увядает моя жена, и проклинал тот день и тот час, когда решился пробудить кровь демонов. Боги, я же мог назначить наследником своего двоюродного брата или одного из племянников! Но прошлого уже не вернуть.

Я понял, что Эзраэль не остановится, пока не убьёт свою мать, и решился на страшное: я решился убить сына. Я просто не могу… не могу смотреть, как он вытягивает из Вэллы жизнь. Пусть лучше она ненавидит меня, но останется жива. Пусть лучше наш единственный ребёнок погибнет, чем вырастет сиротой, а потом рано или поздно узнает, что смерть безгранично любящей его матери — его вина.

Эзраэль — высший огненный демон, и для верности его надо было утопить. Я хотел бросить его в реку, предварительно выплыв из города по Вихре. До сих пор как наяву вижу, как беру его из кроватки, он подрос, уже достаточно крупный для годовалого малыша. Зачем-то закутываю его, чтобы не простыл. Может, чтобы не вызывать особых подозрений. Надвигаю шляпу на глаза. Выхожу по тайному ходу из дворца и спускаюсь к Вихре. Сажусь в покачивающуюся на волнах лодку и отчаливаю. Мы плыли через весь город, когда вдруг Эзраэль открыл глазки. Он взглянул на ночные огни столицы и… рассмеялся. Сначала он вертелся туда-сюда, стараясь увидеть всё, потом начал со мной играть. Я и не заметил, как лодка принесла нас к устью Вихры. Я остановил её и стал ждать, когда ребёнок угомонится. Я спел ему колыбельную, рассказал сказку. Добрую сказку со счастливым концом. И сам не заметил, когда заплакал. Я уже встал со скамьи, подошёл к борту. Оставалось всего-навсего протянуть руки и разжать. Но я не мог отнять сына от груди. А слезы все текли. Видит Единый, никогда не плакал, а тут не мог остановиться. Наверно, одна слезинка упала на личико Эзраэля, он опять открыл глазки и, улыбнувшись, сказал: «Папа!» На этом я сломался. Я просто не смог утопить сына, не смог! Я решил отвезти его к одному своему старинному другу, чьё поместье находилось недалёко от столицы. У них с женой вот уже много лет не было детей, они позаботятся о нём. При дворе объявили бы, что наследный принц отдыхает на лечебных водах, а Вэллу я бы как-нибудь удержал…

Наверное, однажды Эзраэль обвинит меня в гибели матери и будет прав. Я виноват. Я не успел. Вэлла, наверное, что-то почувствовала, посреди ночи ворвалась в детскую, потом — ко мне. Поняв, что я задумал, она решила провести ритуал поиска и броситься в погоню, пока я не убил сына. Но она была слишком слаба и истощена. Уверен, она и сама это понимала, но гибели сына предпочла смертельный риск. О, если бы я вернулся на десять минут раньше, я бы смог… я бы спас её. Но я не приехал во время, и ритуал полностью иссушил её. Я нашёл жену уже мёртвой, с почерневшей кожей и ввалившимися глазами и ртом. Её похоронили на следующий день, без церемонии прощания, в закрытом гробу. Я не хотел, чтобы на неё глазели, шушукались по углам, что, мол, чёрная магия королеву сгубила. Эзраэля я до сих пор не могу видеть видеть. Понимаю, что это неправильно, но больно, очень больно. Слабость, так необходимая мне, чтобы не задохнуться от скорби.