Максим Ковалёв - По зову полной Луны

— Угу, Стену сломаем, ради твоего интереса. Подпустим эту гадину к себе, а она нас — бац! — Лопух для наглядности хлопнул в ладоши, — и в лепёшку. С ними с дубовыми так просто не сладишь, обычные стрелы им нипочём, только огня и боятся. Уж лучше их издали палить, чтоб без проблем.

— Так-то оно так. — Задрав голову и сдвинув шлем с широкими нащёчниками повыше на лоб, Юлиан следил за полётом коршуна в клубящейся серой вышине. Тому, должно быть, всё Пустоземелье было видно от края до края. — Но вдруг и не так. Никто ведь ни разу не пробовал. А нет бы, по-умному поступить.

Лопух аж прыснул:

— Конееечно! Если по-умному , то можно. Отчего нет. Вот прям сейчас ступай к коменданту и передай ему свои бредни. Я ж в сторонке постою и послушаю, что он тебе ответит. Наш Мундир, говорят, в прошлую заваруху с дикарями себя так проявил, что в награду его поставили главою крепости. Может и на этот раз он захочет испытать удачу.

— Да ну тебя. Никакой фантазии.

Долговязый стражник нахлобучил обратно шлем и передёрнул плечами. Ни шерстяной плащ, ни тёплые перчатки не спасали. Ветер задувал, и увядающая трава в пустошах стлалась под ним волнами. Погода какой день держалась на редкость скверной.

— Я вот слыхал, что нелюдь на севере снова шумит, — в свою очередь поделился и так всем известной новостью Лопух. — Так что про Нашествие может ещё вернее будет, чем про твоего древня.

— Пошумит и угомонится. Или снова на Омар двинет, как в прошлом году. Нам от того ни тепло ни холодно, — отмахнулся напарник. — Пойдём лучше водички попьём. Что-то тут слишком тоскливо стало.

Зевая на пару, стражники отстранились от бруствера. Пялиться на голые просторы наскучивало не меньше, чем ходить по стене. Народ, что на галереях, что во внутреннем дворе весь куда-то разбрёлся. От города доносился лай особо неугомонной псины. Солнце между тем скрылось с концами. В мире повисли блеклые сумерки, точно вечер наступил раньше срока. Извивались и хлопали терракотовые флаги на шпиле донжона, чьё сферическое навершие грозило пронзить подбрюшье низко ползущих туч.

— Во, припустился! — коротышка Хряк приоткрыл дверь, высунул в проём голову и тут же отдёрнул. Лицо его блестело от стекающих капель. — Ни хрена не видно! Я туда не пойду.

— Никто не пойдёт, кому охота. — Лопух устраивался поудобнее, отставив мешающиеся ножны с мечом в сторону.

В небольшой караулке царил сумрак. Факел, торчащий во вбитом в камень кольце, коптил. Четверо стражников бездельно слонялись из угла в угол. Точнее слонялись двое. Лопух и Старый Ворчун полулежали-полусидели на скамье за пустым столом, привалившись спиною к стене. Юлиан с Хряком попеременно выглядывали наружу или подходили к стоящей в углу бочке, зачерпнуть ковшом воды. Снаружи буйствовал ветер, и хлестали упругие плети ливня.

— Только бы Догвиль не увидел, что мы посты оставили. — Юлиан измерял шагами расстояние от винтовой лестницы в центре караулки, убегающей вверх на башенную площадку и вниз во двор, до одной из дверей, ведущей на обращённую к пустошам крепостную стену. Хряк услужливо уступал ему дорогу. — Может, пойдём, влетит ведь.

— Хорош дёргаться, нечего там делать, — пробормотал Лопух со своего ложа. Подбородок его неудержимо клонился к груди. — Сам посуди, кто нас хватится? Все также попрятались. А Догвиль, небось, с другими сотниками у коменданта засели и горячий глинтвейн глушат.

— Костыль, я тебе тоже самое скажу, — подхватил всегда со всеми соглашающийся Хряк. — В такую погоду только и делов, что на печи лежать. И лучше не одному, а с хорошенькой бабёнкой. Ворчун, ты как, не отказался бы сейчас от хорошенькой бабёнки?

— Чего ещё удумал, — прохрипел Старый Ворчун, почёсывая седую щетину над кадыком. — Вечно всякую глупость брякнешь.

— Ворчи — не ворчи, а ведь не отказался бы! Я тебя как облупленного знаю, уж сколько лет вместе служим.

Смеялся Хряк не через рот, а словно бы носом. Да и не смеялся, а скорее хрюкал, от чего и получил прозвище.

— Ну вас, дураков. — Ворчун прикрыл глаза и тоже безвольно свесил голову.

— С чего бы такое веселье? — Юлиан, наконец, прекратил своё мельтешение, подпёр плечом стену у бочки и тягостно вздохнул.

Тишина. Лишь чуть потрескивает факел, да дождь монотонно стучит по камням. Со стороны Лопуха раздались первые отголоски сладкого похрапывания.

— Вот в позапрошлом году буря, так буря была! — не прошло и минуты, как Хряк решил поведать одну из своих бесконечных историй. Длительное молчание им внутренне не переносилось. — Мы тогда аж три дня из казармы задни…