Андрей Красников - Убить дракона

Знакомый мне по прошлому визиту пастух наконец-то услышал оклик и тоже поднялся, всматриваясь в темноту.

– Да чтоб тебя, – выругался я, чувствуя, что такими темпами о моей персоне совсем скоро узнает вся округа. – Томал, мать твою, сюда иди!

К счастью, непись послушался и все-таки приблизился к воротам.

– Ты?

– Дело есть. Поговорить надо о задании мэра. Так, чтобы никто не видел. Впустишь?

– Пошел этот козел в болото, – мгновенно озлобился стоявший передо мной мужик. – Вместе со своими заданиями.

– Дерьмо, – пробормотал я, оглядываясь на дорогу. – Я могу дракона убить. Утром. Но мне ваша помощь нужна.

– Были здесь уже такие, – ни разу не впечатлился собеседник. – Дракон их до хрустящей корочки прожарил, а затем улетел. Весело получилось.

– Плевать на остальных. Ты помогать будешь или нет?

– А на кой хрен мне помогать? Это тебе мэр сказал дракона ловить. Вот и лови.

– Я же не бесплатно прошу. Вам…

– Что же ты раньше-то молчал, – возмущенно всплеснул руками пастух. – Заходи!

Я шустро пролез внутрь ограды и спрятался за благожелательно сопящей овчаркой.

– Ну? – Томал уставился на меня требовательным взглядом. – Где деньги?

– Давай отойдем. Не хочу, чтобы кто-то чужой нас увидел.

– Ну давай…

Мы прошли мимо сидящих у костра неписей, добрались до громадного овечьего загона и остановились рядом с кривоватыми воротцами.

– Ну?

– Короче говоря. Мне известно, как можно убить дракона…

– Это я уже слышал. Где деньги?

– Твою мать. Подожди чуток. Дракон по-прежнему жрет по утрам? Завтра прилетит?

– Да. Но теперь мы прячем стадо, а ему оставляем двух-трех овец, которые поменьше. Чтобы не лез к остальным.

– Это я уже понял. Значит, мне потребуется одна…

– Пять золотых.

– Вот дерьмо. Ты дослушать можешь?

– Могу. Только говори быстрее, спать хочется.

Я вздохнул, прикрыл глаза, а затем четко сформулировал свои пожелания:

– Мне нужна одна овца, на которую я повешу отраву. Мне нужно, чтобы вы привязали ее вместе с теми, которых отдадите дракону. Мне нужно, чтобы вы охраняли пастбище, никого не пуская ни ко мне, ни к овцам, ни к дракону. Ясно?

Томал задумчиво пожевал губами, после чего начал загибать пальцы, осуществляя какие-то сложные математические действия. Затем сообщил:

– Овца пять монет стоит. Еще за монету мы ее в поле выведем. А вот дежурить всю ночь – это дорого. Это монет по десять на брата.

– Хрен там, – искренне возмутился я. – Вы и так пастбище охранять должны. И помогать с поимкой дракона – тоже.

– По семь монет?

– Двадцатка на всех. Больше у меня нет. А если после этого что-то не получится, то я отправлюсь к мэру…

– Договорились, – быстро кивнул пастух. – Двадцать шесть монет. И делай, что хочешь, мы проследим.

Пришлось достать золото и пересыпать его в жадные руки непися.

– Теперь показывай овцу.

– Да любую выбирай, – отмахнулся завороженно пялившийся на кучку денег мужик. – Какую хочешь.

Я смерил взглядом стоявшего по ту сторону изгороди барана и покачал головой:

– Не пойдет. Они меня там сами прикончат. Берите вот этого гада и тащите его куда-нибудь в другое место. Чтобы работать можно было.

Мои слова вызвали у собеседника явное недовольство, но отказываться от выгодной сделки он все же не захотел. Спустя десять минут пастухи выволокли упирающегося барана из загона, с трудом дотащили его до соседнего домика и запихнули в маленькое подсобное помещение, привязав рогами в какому-то столбу.

– Теперь хорошо? – спросил немного запыхавшийся коллега Томала, награждая возмущенное животное смачным пинком по филейной части. – Скотина упрямая.

– Дайте ножницы какие-нибудь. Для стрижки шерсти. Щас мы его…

Спустя какое-то время на брюхе строптивой живности появились две глубокие полосы, в которых можно было спрятать пузырьки с ядом. Затем настал черед организовать систему креплений.

Поняв, что его обвязывают веревками, баран возмутился, начал блеять и тыкать во все стороны свободными конечностями. А мне пришлось уворачиваться от крепких копыт и следить за надежностью привязи, одновременно с этим продолжая свою возню с бечевками.

– Да чтоб тебя… гнусный пассив… куда ноги расставляешь, паскуда…

Когда до конца работы осталось совсем чуть-чуть, в дверях возникла физиономия одного из пастухов.

Лохматый и небритый мужик окинул едва освещенную комнатушку ехидным взглядом, увидел в моих руках веревку и заметно погрустнел: