Марк Калашников - Прайд [СИ]

- Владычица, прошу, не отбирай у меня… дочь! – ринувшись к алтарю Смерти, я попытался влить в него Лики и репутацию, но тот отверг подношения.

- Ритария! Прошу! Мне нужна твоя помощь! Нам нужна…

Великая откликнулась в тот же миг, словно предчувствовала беду со своей Дочерью. Ткань реальности затрещала, но не разошлась без моего разрешения – раскрыть портал посреди Пристанища возможно лишь по воле его хозяина.

- Ты всё же использовал силу Смерти, - в глубине провала появился силуэт Ритарии, но ступить эту сторону она не смогла. – За любой выбор приходится платить… - слова Великой могли бы звучать как приговор для меня, если бы она не говорила о себе.

- Помоги, прошу! – то, как осунулась Ритария, заставило сердце болезненно сжаться.

- Я не могу ей помочь, - в этот миг внутри меня едва что-то не оборвалось, но Мать всё же оставила ниточку надежды, - в отличие от тебя. Сейчас дитя раздирает на части чужеродная сила, но, если пожертвовать иной, столь же сильной душой, то есть шанс обернуть вспять этот процесс.

- Назови, и я принесу требуемую жертву, - я не собирался упускать последний шанс, вот только мои слова отозвались в душе Ритарии тоской.

- Пусть пик моей силы давно прошёл, но, тем не менее, потребуется Искра ангела, демона, воплощения или Дитя иной Матери, это слабейшие из возможных жертв.

- Ирия!

Как глава Совета, я мог связаться с любым из возвысившихся проклятых, вот только оставленная без руки девушка не горела желанием общаться. Ирия без раздумий отгородилась от моего зова и попытки призвать в свою Обитель.

Бессилие породило злость, а та подсказала выход. Лиэль всё ещё спала в своём кругу возле только обретавшего материальность обелиска. Подойдя к малышке, я положил ей на плечо руку и через прикосновение передал жажду спаси Пари… любой ценой. Ультионис с жадностью поглотила всё без остатка, но этого было мало, чтобы привести её в чувства.

- По, одолжи ей свои силы, всё что можешь, - едва кивнув в ответ, Гулам вытянул лапу в сторону Лиэль и на короткое мгновение их соединила… молния.

В тот же миг По осел на землю, он действительно отдал всё, что мог, а Месть раскрыла вновь ставшие сплошь чёрными глаза и растянула губы в пусть и слабой, едва дрожащей, но всё же полной предвкушения улыбке. Нам не потребовалось слов или объяснений, приняв мой дар, Лиэль кивнула и протянула мне свою ручку, ещё не так давно принадлежавшую Ирии.

Всего лишь рука… что через неё можно сделать хозяину? Многое, если наплевать на мораль и человечность. Сломанные кости, загнанные под ногти иглы – вариантов много, но в моих руках было нечто более действенное.

Хвост выскользнул из-под плаща и насквозь пронзил своим жалом-иглой раскрытую детскую ладонь. Лиэль дёрнулась всем телом, но вместе с тем улыбка на её лице стала ещё более хищной, словно только что пролила кровь не она, а её жертва… хотя так и было.

Рука, только что принадлежавшая ребёнку – изменилась. Тоненькая полоска шрама на указательном пальце, кожа стала чуть более грубой, форма пальцев… преображения были едва заметны, тем не менее, я видел, не только их, но и мельчайшие магические нити, тянущиеся к своей жертве – Ирии. Поначалу утекавшая через них боль была каплей в море, но они множились, становились ярче и прочнее. Секунда, вторая… десятая – я наконец-то почувствовал отклик, проклятой угадившей в лапы Лиэль было больно.

Опаляющее прикосновение огня. Огромное давление, дробящее кости и размазывающее тонким слоем плоть. Расползающаяся по коже всепожирающая кислота. Омут Боли открывал огромные возможности для Палача, в этом я убедился на собственной шкуре, пропуская каждую пытку через себя – так они становились сильнее.

Боль… я не давал ей слиться в бесформенное нечто и затуманить разум жертве. Вслед за каждой пыткой шла пауза. Поначалу короткие передышки всё увеличивались во времени, рождая в душе Ирии надежду, что нужно лишь продержаться и в конце концов боль отступит, вот только едва она взяла себя в руки, я наградил её серией иллюзорных увечий с едва ощутимыми паузами между ними. Проклятая уже несколько раз пыталась выйти на связь, но теперь уже я молчал в ответ, продолжая истязать девушку.

Боль, рождённая в Омуте, перестала быть чем-то эфемерным. Если я наполнял руку малышки ощущением выдираемых ногтей, они сползали с пальцев, если я проклинал плоть, она гнила… Спустя четверть часа связь между Ирией и Лиэль стала столь прочной, что малышка невольно копировала жертву. Пристанище наполнилось детскими криками и мольбой, тем не менее в душе Лиэль ликовала – Месть, в любых своих проявлениях была благом, для Греха во плоти.