Дарья Вознесенская - Перекресток миров

Я злилась. На него — за холодность, на себя — за те чувства, которые он во мне вызывал. Он нравился мне. Очень. И тогда, когда был отстранен и похож на мраморную статую. И тогда, когда бесился. И когда его глаза выражали страсть. Мне нравились его манеры, его чувство превосходства, его благородство и жесткость. Я понимала, что не я первая и не я последняя, потому и злилась. Меня больно задевало его безразличие. Я была взрослая женщина и не собиралась бегать как собачка за тем, кому я не интересна. Ну или интересна только иногда.

И мучилась оттого, что побегать-то как раз хотелось бы.

Я даже с радостью вернулась в Академию и полностью погрузилась в учебу. Так и переживать времени не было: пришлось наверстывать пропущенное, да и новые уроки становились все сложнее. И у меня теперь был дополнительный стимул: все время думала, выжила бы я, попади в Проклятый город одна? Выводы были, прямо скажем, неутешительные.

У меня прибавилось дисциплин с боевыми магами. Теперь, кроме отработок на полигоне под руководством неизменного Тхарна Акра и уроков боя с холодным оружием, я изучала огненную и водную боевую магию — опять же с группой Эля, а также типично эльфийское искусство с Ариэлем: стрельбу из лука, умение быстро и бесшумно перемещаться по лесу, работу с животными. Животных — лошадок, там, собачек — я, конечно, любила, но вот усмирять диких волков и мустангов оказалось несколько другим занятием. А эльфы могли «договориться» практически с любым, даже самым злобным животным, и потому прекрасно себя чувствовали в одиночку в глухих лесах.

— Что ж ты не успокоил тогда тех жутких волков? — злобно пыхтела я, пытаясь нагнать друга, с какой-то нереальной скоростью перемещающегося между стволами деревьев.

— Ты забыла, что усмирение — это не только концентрация и поведение, но и магия. А в цветах амагиков она пропадает. Я, конечно, не остаюсь безоружным и без своей силы и могу успешно работать с хищниками, но с некоторыми, к сожалению, это невозможно.

Получались бегство по лесу и навыки «работы» с животными у меня пока плохо. Лошади иронично ржали и отказывались подходить, волки бросались на меня — только и спасал магический щит. Но я и не рассчитывала на быстрые успехи: эльфы оттачивали это мастерство чуть ли не с младенчества, я бы не достигла никаких значимых результатов за несколько недель.

— Мы с друзьями всегда убегали в лес после завтрака, — рассказывал Ари про свое детство и улыбался, — и там проводили практически весь день: лес давал нам кров, еду и возможности для игр. Для эльфов не имеет принципиального значения, какой лес станет им домом. Темный северный или тропический южный, с волшебными цветами и животными или практически мертвый, зимний или летний. Мы любим и чувствуем любой и можем его преобразовывать.

— Как?

— Мм… Мы сливаемся с лесом и… шепчем. Шепчем свои пожелания и любовь. Чтобы рождались цветы и плодоносили деревья, чтобы росла трава и листья тянулись к свету, чтобы наполнялись силой корни и очищались ручьи. Лес на какие-то мгновения может стать нами, а мы — лесом, и тогда наши кровеносные сосуды становятся его реками, наши глаза — его птицами, наши руки — его ветками. И это невероятное чувство.

— Ари, а вот ты разве не должен был потерять такие умения, раз живешь в Таларии, а не в своем мире?

— Нет, конечно! Любое существо многогранно и не зависит только от одного фактора, — он улыбнулся и щелкнул меня по носу. — Мне не дано ничего, что связано с драконами: ни возможности разделить общую арту — это что-то вроде ауры, — ни радость полета. Но все другие возможности у меня есть, и даже больше — от людей мне тоже много чего замечательного досталось.

Боевая подготовка становилась все коварней. И сегодня Тхарн Акр превзошел сам себя. С помощью других преподавателей он вызвал на полигон настоящую бурю. Мы с сомнением смотрели на черные тучи, воздушные воронки и поваленные камни, но возразить не посмели. Потому и метались теперь по препятствиям, пытаясь увернуться от молний, избежать попадания в смерчи и просто устоять под порывами жуткого ветра и града. У меня уже были рассечены бровь и губа, я замерзла так, как никогда в жизни, а занятие все не заканчивалось. Хуже всего приходилось Элю — как командир нашей группы, он должен был не просто «выжить» и дойти до конца, но и довести всех нас, периодически помогая и прикрывая. И когда одно из деревьев под силой урагана взлетело вверх и начало падать прямо на меня, Эль оттолкнул меня в сторону, а сам попал под удар.