Анатолий Казьмин: Целую, Кощей [СИ]

— Вот на счет какого-то тут ты в точку попал, господин мой Секретарь. Есть меч, точно, а вот что он из себя представляет, не понять.

— Да может и ну его тогда?

— Нет, не ну его. А вдруг там вещица ценная, для меня полезная?

Я пожал плечами. Если Кощей загорелся идеей, то его не переубедить.

— Вот что, Федя, я сейчас один разговор затеваю как раз и меча этого касающийся, да и других дел наших интересных, а ты посиди пока, помолчи да послушай.

Я кивнул, а Кощей проорал:

— Гюнтер! Давай-ка сюда нашу красну девицу!

Дверь распахнулась и в проёме показался Аристофан.

— Босс, — кивнул он мне. — Царь-батюшка, — поклон Кощею. — А Гюнтер это… покурить вышел. Я за него. Вот ваша шмара.

Он освободил дорогу и в кабинет вошла та самая чернявая девица, которая хотела отравить участкового. Поклонилась Кощею, мне и замерла у дверей.

— А, Олёнушка! — доброжелательно воскликнул Кощей. — Проходи, проходи. Федя, ну-ка дай Олёнушке, слуге моей верной, вон тот стульчик, что у стены стоит.

Ладно, мне не трудно. Я переставил стул в центр кабинета напротив стола.

— Садись, милая, что стоять-то? В ногах ведь правды нет, — Кощей захихикал, а потом уже повелительно бросил: — Садись.

Девушка села, Кощей тут же щелкнул пальцами и из стула как змеи выскользнули веревки и плотно обмотали свою жертву. А она даже и не сделала попытки вырваться, только обреченно опустила голову.

— Вот такие дела, — заходил Кощей по кабинету. — Видишь, господин Статс-секретарь, она и не удивляется даже, вопросов не задаёт, за какие это провинности её тут связали. А почему? А потому, что вину свою чувствует.

Я ничего не понимал и предпочитал помалкивать, как и приказал мой шеф.

— Ну, раба моя неверная, сама всё расскажешь или пытать тебя надо люто и безжалостно? Лучше, конечно, попытать. Оно и веселей и забавнее.

Девушка вдруг вздохнула и тихо с мукой произнесла, так и не подымая головы:

— Отпусти меня на волю, царь-батюшка. Не могу я больше. Никак не могу. Руки по локоть в крови, а сколько душ невинных загубила, твои задачи выполняя… Верой и правдой столько лет тебе служила… Отпусти, батюшка.

— Верой и правдой, говоришь? Ну, может быть так оно и было, только за верность я награды даю, а не к стулу пыточному привязываю. Так почему же ты здесь оказалась?

— Воля твоя, батюшка…

— Моя, верно. Только не ответила ты мне, бесовка.

Он повернулся ко мне:

— Знаешь её, Фёдор?

— Ну, виделись разок мельком. Заходила к нам в Канцелярию.

— Зачем, сказала?

— Мне — нет. Она с Михалычем разговаривала.

Мне было жутко неловко. Я чувствовал себя каким-то доносчиком. Хотя, с другой стороны, симпатии к этой девице я не испытывал, памятуя её затею с убийством участкового.

— Ты мне, Федор Васильевич, не хитри, прямо отвечай, когда я тебя спрашиваю. Зачем бесовка к вам приходила?

— Михалыча просила зелье сделать, — выгораживать я её не хотел, а уж обманывать Кощея, тем более. — Отравить участкового лукошкинского собиралась.

— Вот, — покивал головой мой работодатель. — За честность хвалю. Но нешто ты думал, что я и так этого не знал? Нешто в моём дворце от меня секреты, какие быть могут?

Я пожал плечами мол, виноват, но исключительно по глупости, а не из злого умысла.

— Ну и зачем, раба моя, ты участкового Никитку извести надумала?

— Тебе приятное сделать, батюшка. Чтобы отпустил ты меня за службу верную.

— Да неужто? — картинно удивился Кощей. — Вот смотри, Федя, каких я работничков выращиваю. И приказывать ничего не надо, сами за меня всё додумывают и доделывают.

Я пока не понимал, куда он клонит и слушал внимательно и напряженно.

— Хитришь ты, девка, ох хитришь. И про меч-кладенец вызнавала — тоже мне подарочек сделать хотела?

Бесовка молчала, так и не подымая головы.

— Не хочешь по-хорошему говорить, будешь по-плохому. На цепях бы тебя вздёрнуть и железом каленым прижечь, да только времени сейчас на баловство нет.

Кощей открыл ящик письменного стола, порылся и достал небольшой полотняный мешочек.

— Федор Васильевич, налей-ка в стакан воды половину.

Налил, отдал Кощею. Он сыпанул в воду немного белого порошка из мешочка, размешал костлявым пальцем тут же ставшую опять прозрачной воду и поднес стакан к лицу девушки:

— Ну-ка выпей, красавица. Пей-пей, а то силком волью.

Он приподнял ладонью подбородок бесовки и она безвольно проглотила содержимое.

— Вот и молодец, — похвалил Кощей. — А мы подождем, пока зелье мое действовать начнет, а потом ты нам всё-всё расскажешь.