Алекс Анжело - Я превращу твою жизнь в Ад 2 [СИ]

Надо же, а ведь почти не болит…

Темные стволы деревьев искривлялись, как погнутые металлические прутья. Зелень между серыми с черными вкраплениями могильными камнями имела насыщенный темный оттенок — не выжженный солнечными лучами цвет.

Тропинки кладбища по краям покрывал мох. Старые, с пожирающими ограды пятнами ржавчины, и недавние, с отполированными плитами, захоронения гармонично соседствовали между собой. В этом месте словно встречались старая и новая эпоха, учтиво пожимая друг другу руки, они замирали где-то посередине, выражая самобытность этого места.

Еще возле ворот некромант заметил чужой партландер со сверкающими на солнце металлическими боками. Кто угодно мог прибыть на нем, почтить своих умерших родственников, но Даниэля накрыла мрачная уверенность в личности прибывшего.

Тильда не расставалась со своим кейсом даже на кладбище. Вышагивая среди могил, впереди некроманта, она нерешительно остановилась, качнувшись из стороны в сторону, как маятник — двустворчатые двери в склеп отца были приоткрыты.

Даниэль обошел сестру, склонив голову и рассматривая тропу под ногами. Тильда слишком за него беспокоилась, до сих пор помня того мальчишку на грани безумства, которым увидела его однажды. Но сестра осталась, несмотря ни на что, а в глазах собственной матери ребенок увидел неконтролируемый ужас и страх, будто перед чудовищем — это едва не подкосило его окончательно.

Дверь заскрипела, низко, как перетянутая струна канадиля. Женская фигура вздрогнула, а опавшие листья, залетевшие сквозь решетчатое окно без стекол, всколыхнулись.

Она не обернулась, оставшись стоять лицом к надгробной плите. Даниэль невозмутимо подошел и встал рядом, держа в руке два молочно-серых, как утренний туман, цветка.

«Прошло два года, как мы виделись в последний раз… И впервые за столько лет я не чувствую гнева при встрече».

Тильда вошла, замирев рядом с братом.

«Придя на могилу, мы сохраняем гробовое молчание… — с усмешкой подумал Даниэль. — Он бы точно этому не обрадовался».

В склепе витал запах сырости и перегноя. На каменной плите уже лежал букет, прикрывавший собою дату смерти, но обрамлявший цветочными лепестками, как венком, имя — Натан Вайтенд.

Даниэль сглотнул. Видения, такие противоречивые и иссушающие, вспыхнули перед глазами: отец, живой, с глубоким понимающим взглядом, и мертвый — на полу с перерезанным горлом. Воспоминания, как запущенная болезнь, вырывались на поверхность. Раньше он тонул в них, несмотря на все прилагаемые усилия и желание жить, они все равно утягивали его на самое дно.

«Но, кажется, я наконец-то научился плавать…» — осознал некромант, когда понял, что дыхание осталось ровным и его не трясет, кидая в холодный и липкий пот.

Парень выдохнул, испытав ни с чем не сравнимое облегчение.

— С возрастом ты стал на него похож. — Негромкий надтреснутый голос расколол уединение Даниэля.

Тильда успела беззвучно уйти, и он позволил застать себя врасплох, оставшись наедине с женщиной, приходившейся ему матерью.

— Раньше не был? — Внутренние волнения не помешали его голосу звучать совершенно спокойно.

«Она постарела».

Но Мадлен Лефевр все равно сохраняла благородный вид: все еще черные с редкими посеребренными прядями волосы были заплетены в косу, закрепленную на затылке серебряной заколкой, мелкие морщины собрались у выразительных глаз, поджатые пухлые губы выдавали ее волнение.

Казалось, вопрос Даниэля застал ее врасплох. Она так и не смогла на него ответить.

— Печально, — прокомментировал некромант, положив цветы на холодный камень могилы.

— Как твой дар? — неожиданно спросила его мать.

— Терпимо, — бросил Даниэль.

«Еще неделю назад было почти невыносимо».

Мадлен долго смотрела на него, будто ожидая, что он пойдет навстречу и продолжит разговор. Тревожное молчание и настороженность во взгляде, какая-то часть этой женщины до сих пор боялась его или ненавидела, а другая сожалела…

— Если на этом все, я пойду. — Поправив ворот пиджака, Даниэль развернулся, собираясь уйти.

— Мне жаль, — догнал его голос матери.

Даниэль остановился, сосредоточившись на полоске света, падающей в склеп из приоткрытых дверей. Словно в насмешку снаружи раздалось пение птиц.

— Знаю. И тебе предстоит жить с этим всю жизнь, — сказал Даниэль и, вновь придя в движение, пожелал: — Удачи.

Некромант, как тень, вышел из склепа. Мрачный взгляд выдавал паршивое настроение. Пусть в этот год он справился чуточку лучше, но веселья ему это не прибавило.