Arno - Тяжёлая вода [СИ]

Пока однажды ответом ему не стала тишина.

Джаг проснулся и разлепил тяжелые веки. Хотя он давно уже не верил, что может проснуться по-настоящему. Происходящее снова показалось ему глупой шуткой. Будто он напрасно переполошился, и сейчас дежурно прозвучит ответ Камбалы — что-то типа пять по пять и пять и пять и четыре.

Но нет. Ответа не было. И Джаг начинал понимать, что на этот раз он действительно не спит. Все было не так, как в других его снах.

Изморенные рабы лежали без чувств, уронив головы друг на друга. Камбала спал.

Все рабы спали. Но Джага что-то потревожило. Истощенный ум работал вяло, с трудом производя хоть какие-то мысли. И лишь спустя долгие, напряженные мгновения Джаг понял, что было не так: весь корабль гудел.

Наверху много бегали. Топот множества ног соединялся в единое непрекращающееся гудение, сквозь которое были слышны приглушенные слоями дерева крики и другие отдельные звуки, более гулкие и увесистые, будто что-то тяжелое ставили на пол или волокли рывками.

Почему никто не просыпается? Разве я один это слышу? А не сошел ли я с ума?

Это было просто проверить.

Джаг потянулся к негритянской девке, которая спала, привалившись спиной к его решетке. Она так и провела всю дорогу пристегнутой за руку к пруту.

— Эй, девка. Просыпайся.

Она застонала сквозь сон и пошевелила плечом. Джаг подполз поближе и тряхнул ее за руку.

Она взглянула на него из под полуоткрытых век мутным, изможденным взглядом.

— Слышишь?

Джаг показал пальцем на свое ухо, потом указал вверх. Так должно быть понятно. Через несколько долгих мгновений до рабыни начало доходить. Ее глаза расширились от волнения. Джаг даже выдохнул с облегчением. Если она это слышала, значит, все было в действительности.

— Давай, буди остальных. Что-то происходит.

Причин не доверять Джагу у нее было выше крыши, но в этот раз она решила, что надо последовать зову рассудка. Она осторожно подергала за цепь. Это разбудило ее соседей.

Негритянка что-то пробубнила им на своем языке, показав взглядом наверх. Те прислушались, убедились, сообразили быстро и стали будить остальных, по цепочке передавая информацию. Скоро волна дошла и до Вабы, главного смотрящего в дыру, чего Джаг сильно ждал.

— Эй, здоровый нигер! Лысый. Как тебя там… Ваба!

Негр уделил ему внимание. Джаг показал ему жестами, что делать — сложил указательный и большой палец буквой «о» и поднес к глазу, прищурив другой.

— Посмотри, что там в дыре.

Ваба, на мгновение задержав на нем сердитый взгляд, все же припал к дырке и пару мгновений разглядывал вид за бортом. Когда он отпрянул от дырки и повернулся, его лицо изменилось. Оно выражало смесь волнения и испуга. Он тут же громко заорал на своем:

— Уааа! Бай бао вабао набай!

Волнение быстро охватило всех рабов в трюме. Еще недавно едва ворочавшие конечностями, они теперь оживились настолько, что повскакивали с мест и заголосили на разные тона. Те, кто сидел далеко, требовали разъяснений, им пересказывали увиденное.

Вот черт, подумал Джаг. Я не понимаю ни слова!

— Что там, дьявол вас раздери!

Но всем было уже не до Джага. Рабы принялись обсуждать что-то, и это был лучший момент, чтобы наглядно рассмотреть структуру лидерства в их кругах. Главной была та низкорослая негритянка, которую Джаг заприметил до этого. Она сейчас отдавала распоряжения. Негры Ваба и Дужо-Камбала были генералами, поддерживали ее слова и поясняли конкретные моменты. По всему трюму было не меньше десятка других рабов-лейтенантов, которые образовывали вокруг себя ячейки — их задачей было поднимать остальных людей.

Негры готовили бунт, причем давно. Краем глаза Джаг заметил, как в руках рабов мелькали, откуда ни возьмись, дубинки, заточенные куски железа и даже целый топор.

Все это время у них было оружие. Уголком сознания Джаг выхватил также и отдающую холодком мысль — все это время они также могли легко меня прикончить. Но на обдумывание их мотивов не было времени.

Что же произошло такого, что они решили подняться именно сейчас?

— Да что вы там увидели? Отвечайте, собаки черные, мать вашу!

На него по прежнему никто не обращал внимания.

Дверь в трюм вдруг распахнулась, и внутрь ввалился запыхавшийся работорговец.

— А ну все заткнулись и сели, а не то с каждого шкуру сдеру!

Он еще не закончил произносить свою угрозу, как несколько рук разом схватили его, втащили внутрь и бросили на пол. Моряк сначала разразился озлобленным рычанием, но после сорвался на душераздирающий визг. Кто-то заткнул ему рот, но дрожащие визги порой прорывались и тут же заглушались — ему вновь затыкали рот. Даже у Джага волосы вставали дыбом, а выражение «орать как резаный» приобретало очень материальное значение. Окружившая моряка толпа споро работала руками, опуская и поднимая заточки, зажатые в скованных кулаках. Отшлифованный металл поблескивал в тусклом свете, что лился в трюм из открытой двери.