Сергей Барк - Демон [СИ]

Войдя под крышу дома, первым, что я услышал, был тихий заливистый смех. Он доносился из гостиной. Выглянув в пустой коридор, я заметил неровный дрожащий свет — кажется, внутри разожгли камин.

Часы показывали поздний вечер. Ужин остался далеко позади. Мне вдруг стало интересно, спрашивал ли господин о моём отсутствии. Мысль возникла и тут же пропала. Я прихлопнул её словно назойливую муху. Тихонько стянул верхние вещи и на цыпочках прокрался вдоль стены. Чтобы подняться на третий этаж, к своей бывшей спальне, мне следовало пройти мимо двери гостиной, которую занимал званый гость, и — я не сомневался в этом — господин.

Бросив короткий взгляд внутрь, я понял, что не ошибся.

В комнате действительно находился Мануэль в компании Эйрига. Жаркое пламя камина разносило по дому тяжёлый запах хвои и плотный жар, томивший из проёма и тут же ударивший по прохладному с улицы лицу. Они уютно устроились у самого огня на шкурах, обычно развешанных по стенам. Закрученные жгуты помятых простыней обвивались вокруг влажных переплетённых тел. Взгляды пары были устремлены на огонь — меня они не могли видеть. В руке Мануэля покачивалась тонкая ножка бокала, на дне которого лениво переливалась рубиновая жидкость.

— …Оскольм такой увалень. Иногда мне кажется, что голова ему нужна исключительно для того, чтобы носить шляпу. И то, если бы ты знал, какие несуразные котелки выбирает этот пень, только бы диву дался.

— Что же тебя держит рядом с ним? — расслабленно спросил Эйриг, пока его пальцы скользили вдоль чужого плеча.

— О, он плох отнюдь не во всем, — многозначительно хмыкнул Мануэль и допил остатки вина. — Только не нужно смотреть на меня свысока, дорогой. Ты же не забыл, что правит миром? Любовь и звонкая монета. С последним у Оскольма тоже всё замечательно. К тому же, он состоит при дворе. И, думаю, с правильным подходом он всего добьётся.

— Значит, ты здесь ненадолго?

— Только не нужно о грустном, Эйриг! Давай наслаждаться моментом, — Мануэль перевернулся на бок, соблазнительно изогнувшись и вздохнув: — К тому же, судя по камушку на груди мальчишки, тебе тоже не скучно.

Эйриг не ответил, видимо, не посчитав брошенную фразу вопросом.

— Что же тебя так привлекло в человечке, раз ты отдал ему сердце? — после недолгой паузы продолжил Мануэль, стараясь наполнить голос безразличием, и это ему почти удалось.

— Как и твой Оскольм, Тэг весьма интересен.

— И что же занимательного может быть в мальчишке? — стараясь унять напор, спросил Мануэль.

— Хотя бы то, что он не совсем человек.

— То есть? Считаешь, я обманулся? — не поверил Мануэль, и даже приподнялся на локтях, чтобы лучше видеть лицо Эйрига.

— Именно. И тебя не в чем винить. Он необращённый.

— Необращённый? Шутишь!

— Нисколько.

Мануэль рассмеялся:

— Держу пари, ты отыскал его в Подлунном мире. Я всегда знал, что стоит только демону обжиться среди людей и вот он уже забывает кто такой и что должен делать. Или чего не должен. Брошенное потомство — это всегда так печально, — протянул суккуб, будто всерьёз болел душой за чьих-то брошенных детей.

— Совершенно с тобой согласен.

— Надо же, оставить малыша умирать жизнью смертного.

— Для него это не такая уж большая беда. Он не знает о том, кто он.

— Ты ему ничего не сказал?

— Нет.

— Ты коварен… Или, — встрепенулся вдруг Мануэль, — это милосердие, Эйриг? Неужто ты пожалел мальчонку и потому прикусил язык? Это, должен признать, имеет смысл. Если он рос как человек, то и разницы не почувствует. Счастье в неведении, так говорят? Однако, не могу понять, когда это ты так раскис? Зачем тебе жалеть парня? И возиться с ним? И уж тем более, отдавать сердце?

— Он меня любит, — спокойно ответил Эйриг.

— И-и?

— И всё.

Мануэль сел и потянулся за начатой бутылкой, чтобы налить себе ещё вина.

— Дорогой, я, конечно, многое повидал на своём веку, но не думаешь же ты, что я тебе поверю?

— Почему же нет? Ты сам сказал, миром, по какую сторону врат он бы ни находился, правят монеты и любовь. Моего положения достаточно, чтобы вести ту жизнь, которую я пожелаю, а вот любовь… Не обижайся, Мануэль, но мне кажется, что настоящей любви я никогда не видел. Вот мне и интересно узнать, какая она. На что похожа.

В комнате повисла тишина, нарушаемая треском обращающихся в пепел поленьев.

— Похоже, я слишком много выпил, — чуть сбивчиво, словно сдерживаясь, пробормотал Мануэль. — То есть ты хочешь сказать, что то, что между нами было это… это ничто, а вот в какие-то чувства человечка ты вдруг поверил? — Голос повис на высокой ноте.