Сергей Барк - Гладиатор [СИ]

«Сейчас», — и он проник двумя пальцами до второй фаланги, грубо растягивая нежное колечко и заставляя мужа вскрикнуть от смеси боли и вожделения. От вида бесстыдно выгибавшегося тела и расставленных, насколько позволяла поза, ягодиц, Далат не стал сдерживаться.

Не вытаскивая пальцев он приподнял прямо за них легкое тельце, заставляя омежку перекатиться на живот, и тот неуклюже приподнялся, застыв на согнутых ногах, все еще четко ощущая проникновение в заднем проходе. Далат отвел руку и шлепнул развратно отставленные ягодицы, когда омега расстроенно выдохнул, не желая расставаться с распирающими изнутри пальцами.

А уже в следующее мгновение напряженный член уперся в проход, и альфа ворвался в кричащего от страсти и боли омегу до основания. Протяжно, позволяя ощутить каждый миллиметр собственной плоти. Заставляя шире развести ноги и практически упасть, прислонившись щекой к кушетке.

Да, это было то, что нужно Офиару, и Далат абсолютно разделял его предпочтения.

Нависнув над хрупким телом супруга, он провел языком вдоль шеи, собирая крошечные бусинки пота, придерживая омегу одной рукой за бедро, в то время как его другая ладонь легла на стоявший член Офиару. Толкаясь глубоко в теплое тело, Далат ласкал супруга, пока тот не брызнул, пачкая кушетку под собой и протяжно всхлипывая.

Давление вокруг члена от сжавшегося в миг колечка доводило до исступления, доведя Далата до наивысшей точки блаженства.

Не выходя из любимого тела, Далат сгреб обессилевшего мальчишку в охапку и притянул ближе, позволяя обоим насладиться разбухающим узлом.

Офиару едва почувствовал легкий поцелуй в плечо, слова же альфы и вовсе не достигли утопленного эйфорией сознания.

— Ты — мое совершенство.

— Папочка познакомься, это Мамерк Эвилий. — Рядом с Орингом опустился альфа средних лет, все еще в отличной форме и, судя по надменному взгляду, пиявкой приставшему к его лицу, собственная привлекательность не являлась для него секретом.

— Очень рад наконец познакомиться с Вами.

Альфа учтиво склонил голову, пока периферийным зрением Оринг наблюдал дезертирство младшего сына, медленно отползавшего за колонну. Это был уже восьмой кандидат, а значит, оставалось шестеро… но, боги, как же герцог устал!

— Почему же наконец?

— О вас ходит столько слухов… — многозначительно перейдя на шепот, мужчина позволил себе придвинуться ближе.

Орингу пришлось напрячься, чтобы не отодвинуться и не оскорбить нового знакомого неучтивым поведением. Правила хорошего тона были у омеги в крови.

— И что же говорят?

— Что вы колдун, сумевший родить на свет двух омег, монополизировавших лучших альф империи.

Удивленно подняв изогнутые тонкой веточкой брови, Оринг все же посмотрел в лицо альфы с некоторой долей интереса.

— Неужели?

— Поверьте.

— Вы тоже так считаете?

— Нисколько.

— Отчего же?

— Потому что не все лучшие альфы уже заняты.

От такого беззастенчивого самовосхваления герцог даже замер в растерянности, не веря, что альфа говорит всерьез.

— Хотя, — продолжил самовлюбленный болван, — если вам удастся завоевать мое сердце, я могу и поверить в ваши колдовские чары.

— Увольте, — вырвалось у омеги само собой, и он поспешил избавиться от столь «великолепного» ухажёра, переживая лишь, что не сможет не расхохотаться в лицо уважаемого мужа в следующий раз.

— Офиару, — окликнул Оринг сына, очень удачно проходившего неподалеку, — не сопроводишь ли меня в сад. Хочу подышать свежим воздухом.

— Конечно, папа.

Герцог поторопился оказаться рядом с Офиару и, схватив растерянного сына под руку, буквально поволок его за собой.

— Что-то случилось? — тихо спросил сын. Несмотря на то, что они оказались вдали от просторных помещений дворца, заполненных толпой шумных гостей, в саду было людно.

— Очередной идеальный муж от Дэля.

— Да, кажется, он настроен серьезно.

— Чересчур серьезно.

Оба омеги постепенно углубились в развесистые заросли, куда едва доставал теплый свет свечей, а редкие факелы на шестах не могли рассеять густую тьму безлунной ночи, затормаживая гуляющих. Которые, впрочем, не замечали досадного неудобства. Некоторые даже были благодарны, судя по недвусмысленным звукам, иногда достигающим ушей Офиару и Оринга.

— У римлян нет чувства стыда, — констатировал герцог.

— Я заметил.

— А где Далат? Давно не видел его в зале.