Откланявшись, он развернулся и исчез в парадных дверях, оставляя меня на растерзание Антону Грасу, воспитателю, с которым Старший успел переброситься с утра парой слов, и которого я ненавижу. Он вечно придирается ко мне по мелочам и заставляет выполнять самую грязную и кропотливую работу.
— Воспитанник Тагир, к директору. Немедленно, — проскрипел Грас.
Похоже, на этом мое везенье окончательно кончилось.
Ой, Божественная! Не оставь меня!
Тагир.
Я сидел в огромном кресле с высокими подлокотниками, сложив лапки впереди, стиснув колени и надеясь, что разговор не затянется.
— Тагир.
При звуке собственного имени я вздрогнул, поднял взгляд. Фальшивая полуулыбка приклеилась к нижней части лица директора, пока желтые, чуть сощуренные глаза смотрели на меня словно на букашку.
— Да, господин директор, — дрожащим голосом отозвался я.
Не знаю, почему, но этот иссиня-серый кот пугал меня гораздо больше, чем любой воспитатель или те придурки, что считали своим долгом задирать меня в школе.
— Несколько минут назад я имел весьма любопытную беседу с твоим… — он сделал паузу, предлагая мне продолжить, но от растерянности, я не смог вымолвить ни слова, — твоим знакомым. — Слабый, едва дребезжащий рык скользнул в конце фразы. Может, мне и вовсе померещилось. — И он желает взять тебя под опеку.
От подобной новости у меня нервно дернулся хвост.
— Как это?
— Именно так, как я выразился. — Гортанный рык всплыл отчетливее, лишая последних иллюзий. — Старший изъявил желание забрать тебя в следующий День милосердия.
— Но этого не может быть! — Словно громом пораженный, я вцепился лапками в кресло и чуть наклонился вперед. — Забрать меня?! Старший?!
— Ты обвиняешь меня во лжи? — Длинные усы дернулись, из-под напряженной губы мелькнул клык.
— Нет, конечно, господин директор, — тут же стушевался я, мои уши прижухли помимо воли, а взгляд принялся шарить по ковру с давно изученным рисунком. Выцветшие цепочки ромбов все так же прятались под креслом, не оставляя ни единой надежды нырнуть следом. — Просто я не понимаю, зачем старшему… сфинкс.
Как не прискорбно сознавать, но я самый жалкий из котов.
— Не прикидывайся святой простотой, — потянул господин Мердок, сверкнув на меня нечитаемым взглядом. — Нам ли с тобой не знать, для чего берут мальчиков из приюта.
Я сжался в кресле, едва заставляя хвост не дрожать.
— На свете существуют разные коты, Тагир. Кто-то восхищается длинной шерстью и острыми ушами, кому-то по нраву полосы и острые когти, — директор встал и медленно направился ко мне, — но есть и такие, кого тянет к разного рода уродствам, например, лысому хвосту…
Он ухватил меня за хвостик ровно посередине и принялся тянуть на себя, причиняя немного боли. Я терпел, сжав зубы, не смея шелохнуться.
— …огромным ушам, — выпущенные когти поймали краешек уха, заставляя меня застыть. Одно движение и кожа разойдется надвое, — костлявому телу. — Он обхватил меня впереди, касаясь груди через рубашку. Сердце подскочило к горлу, от страха я был готов потерять сознание. — Как ты ублажал старшего? Признавайся, — выдохнул в ухо директор.
— Ничего не было. Я бы никогда не перешел рамки дозволенного, — дрожа, словно струна, выдавил я, чувствуя как на лбу выступает пот.
— Лживый мальчишка, — директор отпрянул, не забыв зацепить когтем хвост, и вернулся в кресло. — Впрочем, правила ты знаешь. Если захочешь подать заявку на поиск опекуна в День милосердия, ты знаешь, какова цена в случае благополучного исхода.
Тусклые желтые глаза мерцали из-под полуопущенных век. Цену я знал.
— А теперь брысь отсюда.
Второй раз просить не пришлось. Я вылетел, ошалевший, не веря, что остался цел.
Направляясь в общую комнату для старших, я размышлял над словами директора.
Этот бенгал пожелал взять меня в семью. Но для чего?
К сожалению, нельзя отрицать истинности слов директора. Приютских несовершеннолетних котят, таких как я, часто брали именно для удовлетворения физических потребностей и, конечно же, тяжелой работы — никто не собирался кормить задаром, даже если приходилось оттопыривать хвост.
Слыхал я и про счастливые истории, когда наши попадали в хорошие руки, но прекрасно понимал, что это были очень красивые коты и кошечки, жемчужины среди навоза, иногда отыскивающиеся в Домах милосердия. На моей памяти было лишь одно исключение, когда в семью забрали маленького хромоножку Элли. В большинстве же случаев приходилось работать до свезенных когтей, предоставляя себя в пользование любому в семье по первому требованию. Ведь статус ты получаешь самый низший.
Читать дальше