Сергей Барк - Дракон. Тихий Омут [СИ]

Вот скрежет цепляет старые внутренние ставни анфилады и задевает шёпотом межкомнатные двери. Шуршит летучей мышью на чердаке, минутой спустя попискивает жадной крысой за толстым плинтусом. Еле различимо шаркает кривой поступью мелкого зверька, метнувшегося в испуге от опасности.

И это безобразие творится не только по ночам, но и днем, заставляя замирать с вилкой у рта во время обеда или останавливаться на пути в гостиную, прислушиваясь к ожившему дому.

Мне показалось, или я действительно слышал фыркающие чихи в подвале? И что за подозрительный сап над моим ухом в уединении личного кабинета?

Но стоит мне обернуться в попытке застать полтергейст с поличным или попытаться разыскать источник беспокойства, как все замолкает, наполняясь привычной тишиной.

Неуловимая сущность появилась почти сразу после того, как увезли Галена. Наконец, когда не дающий покоя секрет навечно оставил мой дом, и я уже подумал, что могу вздохнуть с облегчением…

Впервые мне не приходится судорожно оглядываться на гостей в страхе, что они ненароком забредут не в ту комнату, или что сумасшедший Гален, окончательно изголодавшись по цивилизованному обществу, решит лично облагодетельствовать нас собственным искромётным появлением.

«Рад представить, господа, это мой прадед Гален. Тезка ли он того самого достопочтенного предка, что основал Омут? Помилуйте, да он и есть тот самый выдающийся столп нашей замечательной общины, с которого все началось. Почему не истлел в могиле? Черви не решились полакомиться тухлятиной, что пригласила демона для собственной сестры…»

Помнится, однажды Алияс соблаговолил ответить на мое тысячное приглашение, и именно в тот раз чуть не случилось непоправимое. Мы находились в библиотеке, я вовсю занимался приручением строптивого жеребчика, когда странный шум в коридоре привлек мое внимание. Решив не рисковать, я все же покинул эльфа. И, как выяснилось, не зря. У Галена случился один из этих приступов, когда ему срочно требовалось чужое присутствие. Пронюхав, что у нас гости, он рвался навстречу, лично поприветствовать светлого на правах хозяина дома.

Тогда мне с трудом удалось его унять. А милый учитель истории не побрезговал уйти по-эльфийски — не прощаясь.

Тяжело вздохнув, я перекатился на другой бок и глубже погрузился в размышления, не замечая, что луна давно покинула раму окна, клонясь к заходу.

Удивительно, но в промежутке между исчезновением Галена и появлением настырного привидения, я даже успел немного поразмыслить о будущем. Возможно, о том, что со временем женюсь и заведу детей.

Как и любой мой предок, я откладывал сию неприглядную перспективу в долгий ящик. Объяснять кому-то, кем является странный дроу, бродящий по дому и никогда не показывающийся при свете дня, не было ни малейшего желания. Неизвестно, как отнеслась бы к этому новоявленная супруга.

Увы, я слышал достаточно историй моих предшественников. Особо впечатлительных дам приходилось зачаровывать пожизненно, другие деды беспрерывно работали с памятью собственных нареченных. Третьи скандалили, всю жизнь не находя покоя в предчувствии нависшего над головой меча.

Но вот проблема испарилась, и я волен распоряжаться собственной жизнью как того пожелаю.

Впрочем, оговорюсь, пожалуй. Если не учитывать наличия неугомонного предка, моя жизнь была не так уж ужасна. Непродолжительные связи со школьниками скрашивали досуг. Статус и положение служили гарантом безнаказанности простых удовольствий, которые, к вящему сожалению осуждались обществом и требовали сохранения тайны. Потому, распрощавшись с предком, я не торопился менять привычный уклад, выработанный столетиями, благоразумно решив, что еще несколько десятилетий повременю с серьезными отношениями, дабы вдоволь насладиться чужой молодостью.

Решив выкинуть все заботы из головы, я сосредоточился на том, чтобы завлечь пару симпатичных первогодок в постель и отпраздновать новый этап семейной истории беззаботностью и негой. Пусть светлому эльфу и удалось ускользнуть из моих рук, однако это не повод расстраиваться. Жизнь продолжается несмотря ни на что, и нужно попытаться взять от нее как можно больше.

И все бы ничего, живи и радуйся, но эти бесконечные странности, творящиеся в доме, изрядно портили настроение, лишали сна и не позволяли расслабиться, как я того заслуживал.

Вспомнив вчерашнее происшествие, я нахмурился.

Герда, одна из тех первогодок, на которых я успел положить глаз, была чудной девочкой. Стройная, темная с шелковистой кожей, округлая в правильных местах, и в меру сообразительная. В меру — означало то, что ее маленькой пустой головкой вполне можно было распоряжаться по собственному усмотрению, при этом у нее хватало разумения не трепать языком понапрасну и продолжать поддерживать нашу запретную связь к удовольствию обоих.