Томас Баррон - Потерянные годы [litres]

Я схватил Динатия за руку, но он стряхнул меня, как муху. Я отлетел прочь и врезался в стол, заставленный утварью и снадобьями Бранвен. Ложки, ножи, сита, чаши рассыпались по земляному полу хижины, стол треснул под моим весом. Отвары и мази забрызгали глинобитные стены, в воздухе закружились семена и сухие листья.

Я увидел, как он борется с Бранвен, вскочил на ноги и прыгнул на него. Он развернулся и нанес мне удар такой силы, что я спиной ударился о ближайшую стену. У меня закружилась голова, и несколько мгновений я лежал неподвижно.

Когда туман перед глазами рассеялся, я сообразил, что в хижине, кроме меня, никого нет. Я не сразу понял, что произошло. Затем снаружи послышались какие-то крики, и я, спотыкаясь, двинулся к выходу.

Бранвен лежала на земле в двадцати или тридцати шагах от дома, на тропе. Руки и ноги ее были связаны плетеной веревкой. В рот ей запихнули кусок ткани, оторванный от ее платья, чтобы она не смогла позвать на помощь. Видимо, торговцы и крестьяне, занятые своими делами на площади, не заметили, что происходит – или не желали вмешиваться.

– Только посмотрите на нее, – гоготал тощий смуглый парень, указывая на распростертое тело. – Сейчас она не так уж страшна.

Приятель его, еще державший в руке кусок веревки, тоже засмеялся в ответ.

– Скоро колдунья свое получит!

Я бросился на помощь Бранвен. Вдруг я заметил Динатия – тот склонился над кучей хвороста, наваленной под раскидистыми ветвями дуба. Затем он швырнул в кучу веток полный совок раскаленных угольев из кузницы, и меня пронзила ужасная мысль. «Огонь. Он разводит огонь».

Сухие ветки затрещали. Столб дыма устремился к небу сквозь крону дерева. Динатий выпрямился, уперев руки в бока, любуясь своей работой. Темный силуэт его вырисовывался на фоне рыжего пламени, и мне показалось, что передо мной сам Сатана.

– Она сказала, что не боится огня! – заявил Динатий, и мальчики закивали. – Она сказала, что ее нельзя сжечь!

– Сейчас посмотрим, правда ли это, – сказал парень с веревкой.

– Пожар! – крикнул какой-то торговец, внезапно заметивший огонь.

– Потушите костер! – крикнула соседка, появившись на пороге своей хижины.

Но прежде чем кто-либо успел пошевелиться, два парня схватили Бранвен за ноги и потащили к пылавшему дереву, где ждал Динатий.

Я выбежал из дома, не отрывая взгляда от своего врага. Во мне бушевала ярость, такая ярость, которой я никогда прежде не испытывал. С ней невозможно было справиться, ее невозможно было унять, она нахлынула на меня подобно гигантской волне, затопив все остальные чувства и ощущения.

Увидев меня, Динатий ухмыльнулся.

– Ты как раз вовремя, ублюдок. Поджарим вас вместе.

Меня охватило одно-единственное могучее желание. «Он должен сгореть. Он должен гореть в аду» .

В это мгновение дерево задрожало, раздался треск, словно в него ударила молния. Динатий поднял голову, и один из самых толстых сучьев, возможно, поврежденный огнем, обломился. Динатий не успел отскочить в сторону – огромная ветка рухнула прямо на него, пригвоздила его к земле. Пламя вздымалось все выше, подобно дыханию дюжины драконов. Крестьяне и торговцы бросились врассыпную. Ветки ломались и летели вниз, рассыпая дождь искр; вой пламени и треск горящего дерева почти заглушали вопли придавленного к земле мальчика.

Я поспешил к Бранвен. Ее бросили всего в нескольких шагах от пылающего дуба. Пламя уже лизало край ее платья. Я быстро оттащил ее от дышавшего жаром дерева и развязал веревки. Она выплюнула кляп и уставилась на меня с выражением одновременно благодарности и страха.

– Это ты сделал?

– Я… я думаю, да. Это какая-то магия.

Взгляд сапфировых глаз пронизывал меня насквозь.

– Это твоя магия. Проявление твоего могущества.

Но я не успел ответить – из костра раздался леденящий кровь вопль. Человек кричал и кричал, и голос его был полон смертной муки. Когда я услышал этот крик – крик беспомощного человеческого существа, – кровь застыла у меня в жилах. Я вдруг понял, что я наделал. И понял также, что я должен сделать дальше.

– Нет! – воскликнула Бранвен, схватив меня за подол туники.

Но было уже поздно. Я бросился в ревущее пламя.

Голоса. Ангельские голоса.

Я резко сел. Неужели это действительно поют ангелы? Неужели я действительно умер? Меня окружала полная темнота. Чернее самой темной ночи в моей жизни.

А потом пришла боль. Боль в лице, боль в правой руке сказала мне, что на самом деле я все-таки жив. Боль была невыносимой. Она жгла, когтила. Мне казалось, будто с меня заживо сдирают кожу.