Сергей Карпушенко - Колдовские чары [= Дорога чести]

— Уж не принимают ли они нас за богов? — спросил у Константина Дрейк.

— Во всяком случае, за высшую расу.

— Ну, мы и есть высшие существа в сравнению с этими обезьянами.

«Эх, политкорректности на тебя нет! — слово из далекого двадцать первого века пришло Косте на ум внезапно. — Ты их за обезьян почитаешь, а твои дальние потомки будут вылетать с работы прежде чернокожих…»

— А все-таки, черт возьми, девки их сложены прекрасно! — продолжал адмирал. — Эй вы, морские свиньи, — повернулся он к своим матросам, которые, видно, разделали мнение командующего: им не терпелось пощупать чернокожих красавиц. — Этих баб не трогать! Вот когда накупим этого товара, повезем в Америку, вот тогда дам вам вдоволь позаниматься с ними. Потом буду продавать их нашим переселенцам подороже. А как же? Ведь за двоих платить нужно будет, — предприимчивый Дрейк громко расхохотался. — Ну, дарите им свою ерунду. Видите, сколько фруктов вам натаскали… обезьяны. Сэр Росин, — обратился он уже к Константину, — вы такой всезнающий. Неизвестно, как далеко от берега их деревня, живут ли там вожди и чего те вожди любят из наших вещей.

— Попытаюсь выяснить, — сказал Константин, уже имея в голове один план.

Он обратился к одному молодому мужчине. Найти общий язык оказалось просто — этому помогают жесты и дружеское расположение. Просто «цивилизованные» матросы Дрейка не снизошли до негров. Вскоре, выучив несколько слов из местного диалекта, Константин выяснил — до ближайших селений рукой подать, все они — одно племя, и управляет ими, естественно, вождь.

Тут важно было правильно истолковать знаки и незнакомые слова. Константин вдруг вспомнил, что сразу две страны обязаны своими названиями таким вот ошибкам. В одном случае европейцы спросили название местности, а туземец решил, что они хотят немедленно встретиться с его вождем — «нголе». Так и появилось на свет название «Ангола».

Другой случай был в Северной Америке. Там на тот же самый вопрос индеец пояснил — его ДЕРЕВНЯ совсем рядом, да еще и рукой указал. А нынешняя Канада вряд ли похожа на крохотное индейское селение.

Еще удалось выяснить, что деревня в этих краях — не одна. Есть и еще несколько. Порой жители начинают войны между собой, но пленников едят в самых редких случаях. Константин понял, что это у них вроде ритуала — знака полной победы над врагом.

Константин отошел от своего «собеседника», мурлыкая хорошо знакомую в его стране и его времени песню Высоцкого. Самое интересное, что дикарь попытался ему подражать, и, что характерно, дуэт почти получился.

При последних словах Константин как-то не очень хорошо посмотрел на адмирала, но тот предпочел ничего не заметить. В конце концов, русским языком тут никто кроме Кости не владел.

Костя сообщил Дрейку, что, вероятно, здешние вожди (как и все прочие им подобные) любят все блестящее, да и от «огненной» воды не откажутся. К тому же, у них у самих наверняка есть заменитель той самой «огненной воды», но весьма слабенький.

— Что ж, будем поить. Как полагаете, не отправиться ли нам к вождю ближайшей деревни немедля? Думаю, бочка с пуговицами и бочонок с джином будут на первое время хорошим подарком местному князю. А эти обезьяны и потащат их на своих горбах. Не моим же морским ежам надрываться! Кстати, оружие брать нужно?

— Возьмите, но только холодное оружие. И этого довольно. Уверен, никто не станет на нас нападать, а если что, отразить атаку дикарей можно и шпагами.

— Поганить о них шпаги?! Впрочем, верно говорите. Тогда давайте готовиться к экспедиции.

Они шли по узкой тропе, проложенной в густых зарослях. Впереди двигались голые черные люди, двое из которых несли на головах по бочонку. Повсюду раздавались визгливые крики обезьян, пронзительные крики птиц, где-то в глубине леса рычал какой-то хищник. Костя уже знал, о чем он будет говорить с вождем племени, к которому они шли. «Пусть Америка спустя десятилетия наполнится чернокожими рабами, — думал он, — но эта экспедиция должна кончиться ничем. Вот и будет изменение истории, и вряд ли Богдан стал бы возражать! А там посмотрим…»