Юлия Риа - Я, капибара и божественный тотализатор

Я с сомнением посмотрела на капибара. Он издевается? Нет, безусловно, проплыть три, а то и три с половиной. километра я бы точно не рискнула, но вот двадцать метров проблемой не станут.

— Она хочет на другой остров, — напомнила я хранителям.

— И она не выносит, когда о ней говорят в третьем лице, — хмыкнул Каперс.

— Тогда добро пожаловать на борт, золотко!

Светясь от гордости, Ран вновь шлепнул по воде хвостом, и невидимая чаша заскользила в нашу сторону. Правда, до берега она все же не доплыла, остановилась в паре метров. Я замешкалась, и Каперс, видя мою неуверенность, первым ступил в ленивые волны. Высоко поднимая лапы, он дошел до изгиба и, упершись в него передними конечностями, легко забрался сверху. На воду.

— Арин, ты чего там застряла?

Громкий оклик Каперса вырвал меня из оцепенения. Не до конца веря в происходящее, я зашла в воду, а потом забралась в невидимую чашу.

— Держитесь, — предупредил Ран и, не дав мне уточнить: «За что?», снова ударил хвостом по воде.

Чаша сорвалась с места. Сильным рывком меня откинуло назад и приложило о невидимую стену. По ощущению, полукруглую. Мы что, в пузыре?

Обдумать эту мысль как следует не получилось: Каперс, до этого момента упорно державшийся на четырех лапах, отлетел и впечатался в меня.

— Пфа! — шумно выдохнула я, приняв удар, и попыталась спихнуть мохнатую тушу (а после столь близкого знакомства все иные описания напрочь стерлись из головы). — Слезь с меня!

Я бы хотела сказать, что Каперс тут же грациозно отскочил, но нет. Скорость, с которой несся пузырь, не давала действовать свободно. Поэтому хранитель, упершись лапой мне в бедро, весьма неэлегантно перевалился на бок, точно забитый под завязку мешок с картошкой.

Мы с Каперсом обменялись одинаково недовольными взглядами, но пока молчали — оба ждали возможности ступить на остров. Берега которого, к слову, стремительно приближались.

Наконец бешеная гонка прекратилась: внезапно и резко, метнув нас вперед.

— Я же просил держа-а-аться, — протянул над нашими головами Ран.

— За что? За воздух?! — тут же вспылил Каперс, потирая ушибленный нос о переднюю лапу.

— А ты не успел создать удерживающие силки? — Взгляд синих глаз наполнился немым укором. — Прости, но я подумал, что хотя бы эту часть ты возьмешь на себя.

Не слушая пререкания хранителей, я выбралась из пузыря и вышла на берег, покрытый серой галькой. Некоторые камни выглядели вполне обыкновенно, в то время как другие украшали едва заметные цветные пятна, точно над ними встряхнули кистью. Присев, я подняла один из таких камней. Ледяной. Коснулась обычного и ощутила под пальцами приятное тепло. Поднялась, сделала несколько шагов и проверила снова. Так и есть — серые камни успели вобрать в себя часть утреннего солнца, в то время как цветные обжигают холодом.

Голоса спорящих хранителей звучали приглушенно. Не потому, что я далеко ушла, — скорее мой разум убавил им громкости. Все внимание сосредоточилось на гальке и воспоминаниях о ночных вспышках. Я пыталась воскресить в памяти цвета, озарявшие звездное небо. Красный. Золотой. Белый. Синий. Зеленый. Точно такие же оттенки осели на камнях пятнистой росой.

Я нахмурилась и осмотрелась. Впереди, шагах в двадцати, лежал крупный валун. Интересно, зацепило ли его?

Мельком глянув через плечо на хранителей — Ран вновь принял форму человека, в то время как Каперс остался капибарой, — я уверенно двинулась к цели. Быстро дошла, оставляя за собой цепочку влажных следов, и замерла, с ужасом разглядывая находку.

Несколько секунд таращилась, потом крикнула:

— Кап, Ран, сюда!

Шорох гравия, топот ног, приглушенное пошкрябывание когтями и обеспокоенное:

— Что случилось?

— Это… — я сглотнула, — это ведь не скульптура?

— Нет, — хмуро отозвался Каперс и первым направился к изваянию. Обошел его по кругу. — А здесь поработал кто-то с фантазией.

Ран тем временем забрался наверх и принялся с интересом изучать каждую трещину.

— Досталось ему неслабо, — присвистнул он.

Взяв себя в руки, я подошла вплотную и вгляделась в гримасу ярости на окаменевшем лице: прищуренные глаза, широкий нос, искривленный в оскале рот; тонкие губы и треугольные, точно у акулы, зубы. Высокий лоб рассекла глубокая трещина. Что это: последствия окаменения или рана, полученная еще при жизни? Похожие отметины покрывали мощный торс, обе правые руки и обрубок верхней левой. На груди, уже еле различимый из-за окаменения, лежал медальон участника. Поддаваясь порыву, я привстала на цыпочки и коснулась его пальцами. Подушечки обожгло.