Дмитрий Хмурый - Новые земли

В шатре стояла небольшая деревянная кровать с матрасом, а также стол и стул. Недалеко от стола расположился большой сундук. Наличие мебели в подобном месте меня удивило.

Бросил связанную атаманшу на кровать и вышел.

Заглянув в другие палатки, убедился, что в них мебели не было. Просто на полу были расстелены мешки. Правда, по виду и запаху, они были наполнены не тем «пухом» от местных камышей, а простым сеном.

Часть одной палатки представляла собой склад, в котором стояли бочки и деревянные ящики. А рядом валялась куча разных вещей, кувшинов и бутылок. Смотреть, что там, не стал, хоть и было любопытно.

Покинув палатку, я подошёл к гному.

- Слушай, Дайдор. – тихо обратился к нему. – А как в вашем мире хоронят мёртвых?

- По-разному. – грустно ответил коротышка – Кого-то хоронят в земле, кого-то сжигают. Это зависит от традиций умершего, ну, или от того, какому богу он поклонялся. Хотя, богатые аристократы в родовых имениях держат крипты, в которых хоронят членов своих семей.

- А в Церкви Света как принято хоронить усопших?

- Их обычно кремируют… Хотя, опять же, главное – традиции семьи, поэтому для некоторых готовят обычные могилы. Нет строгих правил. Ну, про аристократов я тебе уже сказал.

- Дайдор, ты, случайно, не знаешь, какие традиции в этом отношении были у Амалии? Ну, у Миледи Седер, я имею в виду.

- Не знаю.

Никогда наши с Амалией разговоры не заходили о похоронах. Неприятно было это осознавать, но я не знал, какое погребение она бы предпочла. Немного подумав, пришёл к выводу, что за могилой ухаживать будет некому, а гнить в земле на лесной поляне, наверное, неприятно. Решил кремировать баронессу.

Пройдясь по этому лагерю, я без каких-либо эмоций прирезал тех бандитов, которые оставались ранеными или без сознания. После приказал Эрике и Дайдору избавиться от тел, а сам пошёл в лес собирать хво́рост.

За несколько ходок набрал довольно много небольших сухих веток. После того как они были разложены, снова направился в лес, реквизировав бандитский топор, и нарубил крупных веток. Когда древесины оказалось достаточно, выстроил высокий прямоугольный постамент и положил на него тело Амалии.

В палатке бандитов я видел пару горшков с маслом, поэтому отправился за ними.

Вернувшись с маслом, увидел, что Эрика украшает постамент вокруг тела баронессы цветами, которые она нарвала на этой же полянке. Дайдор молча стоял в стороне.

Наступил вечер. Солнце ещё светило, но уже касалось горизонта.

Я облил постамент маслом и от своего прикуривателя и поджёг конструкцию.

Масло загорелось, покрывая всё языками пламени и разжигая сло́женные дрова.

- Эрика, Дайдор, я очень благода́рен, что вы решили проститься с Амалией вместе со мной, но прошу вас уйти. Я хочу побыть один.

Оба ушли, ничего не сказав, а я сел перед пылающим постаментом, скрестив ноги.

…

Знаете, обычно человек о чём-то да думает. Когда мозгу нечем заняться, он заполняет всё неким внутренним монологом, какими-то бессвязными мыслями или воспоминаниями. Это можно охарактеризовать старой шуткой: «Я настолько нелогичен, что конь, скамейка, сорок восемь».

Так всегда, даже когда ты от безделья смотришь в потолок, в голове всплывают какие-то образы. Начинаешь вспоминать о том, что вот тогда, когда мне было двенадцать лет, Сашке из соседнего двора стоило ответить не так, а вот так… Или вот если я сейчас подойду к своему начальнику и скажу, что вот это я больше делать не буду, а буду заниматься только вот этим, у меня получится вот такой результат… В общем, мозг заполняет мысленное пространство любой бессвязной ерундой, когда ты не можешь или не хочешь ни на чём конкретном концентрироваться. По крайней мере, у меня.

Но в тот момент стало понятно, что так бывает не всегда.

Я просто смотрел на огонь, а в голове было пусто. Ни о чём не думал, ни о чём не переживал, ни на кого не злился, я не был ничему рад и не был ничем расстроен. Было просто пусто.

Даже окружающее пространство воспринималось, как нечто эфемерное и не существующее на самом деле. Всё казалось каким-то сном. Темнота ночи и огонь перед глазами… и всё.

Через некоторое время кое-какие мысли всё-таки пришли.

Я никогда не переживал смерть близких людей. Мои родители живы и здоровы, жена жива, тесть с тёщей живы, друзья живы и счастливы, никакие знакомые не погибали в ДТП, не тонули, не пропадали бе́з вести. Даже живы оба дедушки и обе бабушки, хотя им уже очень много лет. Все люди, которые мне были хоть чуть-чуть близки – все были живы. Я никогда никого не терял и никогда не переживал подобного.