Лена Летняя - Академия Легиона

Сорроу едва заметно скривился и разочарованно вздохнул.

- Да они привыкли молчать и со всем соглашаться, надеяться, что кто-то другой все сделает за них. Кто-то другой будет протестовать, принимать решения, что-то делать. Им главное, чтобы их жизнь не стала хуже. А ведь все знают, что с возвращением древнего короля Республику ждет расцвет. Возможно, она больше не будет называться «республикой», но ключевое слово здесь - «расцвет».

Он подался вперед, опираясь на стол локтями и снова глядя на Бон с затаенной угрозой.

- Так что не льстите себе. Никто не поднимется против меня. Вы можете попытаться. Вы можете возглавить несогласных легионеров, можете взять в свои ряды неравнодушных граждан, заключить союзы с теряющими власть элитами. Можете попытаться раскачать эту лодку. Но тогда, госпожа Бон, Республику в крови утопите вы. Вы начнете гражданскую войну. Или, - его тон и взгляд вновь смягчились, словно до этого он просто шутил, а не угрожал, - вы можете поддержать меня. Стать моей опорой как глава Легиона. Мы можем вместе приблизить новый расцвет магического мира. Выбор за вами. У вас есть время подумать до утра.

Бон открыла рот, чтобы что-то возразить на все это, но так и не смогла подобрать подходящих слов. Она только бессильно выдохнула, медленно повернулась и, не прощаясь, пошла к выходу, против собственной воли обдумывая его предложение.

Сорроу проводил ее взглядом, а когда она вышла за дверь, расслабленно откинулся на спинку кресла. Он прикрыл глаза, наслаждаясь воцарившейся тишиной и покоем, с которым утром собирался попрощаться, возможно, до конца жизни.

В лазарете Орты Мор провел четыре дня. Учитывая гостеприимство ректора Орты и плачевное состояние пострадавших, их решили не перемещать ни в лазарет Академии Легиона, ни в лазарет самого Легиона. Особенно на фоне всех событий, которые начались на следующий же день после происшествия на празднике.

Первые два дня стали для Мора особенно сложными: он был настолько слаб, что не мог сам подняться с кровати. Он не привык к подобной беспомощности, а потому она его угнетала. На его счастье, восстановление после пребывания в стазисе шло достаточно быстро. Уже в воскресенье он смог вернуть себе свободу передвижений, а к середине дня понедельника уговорил доктора отпустить его, заверив, что продолжит принимать все необходимые снадобья и будет соблюдать постельный режим.

Он уже застегивал форменный китель, который вместе с другой чистой одеждой Хильда принесла ему еще в выходные, когда дверь бокса открылась и на пороге внезапно появился Норман.

Или, точнее, теперь уже официально Норд Сорроу, насколько Мор слышал. Да и иллюзию пока еще ректор Орты больше не носил.

- Уже покидаешь нас? - вежливо уточнил он, аккуратно прикрывая за собой дверь.

- Поскольку на своих двоих я стою вполне уверенно, доктор разрешил мне вернуться в Академию, - кивнул Мор, поглядывая на гостя с любопытством. - Не ожидал, что меня придет проводить сам древний король. Или приставка «древний» уже не уместна? Если я правильно понимаю, вы пытаетесь стать просто королем?

- Пытаюсь, - согласился Сорроу, продолжая стоять у двери, словно преграждая ему путь. - Но это сложная процедура, займет много времени. Ты имеешь что-то против?

Мор пожал плечами, наконец справляясь с последней пуговицей и одергивая китель, хотя тот и так сидел идеально.

- Я родился и вырос при Республике, я присягал Республике и служил ей, - спокойно ответил он. - Но я ведь не слепой. То, во что Кролл превратил наш мир, какое-то время уже лишь называлось республикой, но все больше становилось чем-то другим. Какой-то пародией на монархию, пожалуй. Если выбирать между ним и вами, то пусть уж лучше вы будете королем.

Сорроу приподнял брови, на мгновение задумчиво склонив голову набок.

- Весьма польщен, - вежливо ответил он. Его лицо при этом осталось сосредоточенным и отстраненным. - Но я нахожу странным, что люди всегда считают, будто тот, кто стоит во главе государства, играет решающую роль в бардаке, который в нем творится.

- А разве это не так? - искренне удивился Мор.

- Каждый из нас ежедневно принимает решения и совершает поступки, влияющие на общую картину. Чьи-то действия влияют в большей степени, чьи-то в меньшей. Когда полтора года назад тебя послали в Лекс, чтобы прижать Найта Фарлага за связь со студенткой, у тебя был выбор: не вникая в подробности сделать так, как велели, и продвинуться по службе или выполнить свой долг независимо от того, насколько твоему начальству понравится результат. Ты его сделал. Возможно, в масштабах целого государства он не играл такой уж большой роли, но если бы каждый легионер поступал как ты, Легион в целом был бы другим. И Республика была бы другой. Даже если бы канцлером оставался Кролл.