Мария Бородина - Земля избранных [СИ]

— Пойдём, милая.

И тут же шагает в самое сердце портала. Тело её обретает прозрачность, растворяясь в новом мире. Вот и всё. Подошла очередь: один шаг, и…

Нет. Миссия завершена. Теперь можно, не каясь, подарить матери озлобленный взгляд. В спину. Чтобы не увидела.

Воздух вбирает в себя влагу, и дышать становится сложнее. Языки фиолетового пламени портала разгораются. Кажется, что они отбрасывают блики на песок, но это — лишь прелестная иллюзия, игра импульсов на сетчатке. Он говорил так. Всё, что связано с магией, не подчинено законам физики.

Всё, что связано с чувствами, не подчинено законам разума.

Налетевший порыв ледяного ветра сбивает с ног и заставляет согнуться пополам. Дыхание останавливается на выдохе, опустошая лёгкие. Ноги сами по себе делают шаг назад по сырому песку. Жалкие полметра, но другой мир уже не манит так сильно.

Так и надо. Покровители всегда помогают, если просишь от всего сердца.

Взволнованный голос по ту сторону портала настойчиво зовёт. Ноты дрожат и дробятся на отзвуки, с трудом прорываясь сквозь пространство.

Но разум проясняется. А тучи становятся гуще.

Удары дождевых плетей всё сильнее: почти дух выбивают. Даже стоять тяжело. Там, куда ушла мать, всё иначе. Деревья в недрах портала манят безмятежностью и величественной красотой. Ветерок нежно трогает листья, рождая шелест. Если закрыть глаза, можно почувствовать свежий аромат росы, потрескавшейся сосновой коры, полевых цветов. Этот запах куда приятнее, чем тяжёлый смрад многолетнего пепла и бетонной пыли. Только последний отчего-то дороже…

Волшебный, родной мир теперь дрожит на расстоянии вытянутой руки. Он желает вобрать в себя, укрыть, защитить. И нужно лишь податься вперёд, чтобы оказаться в его объятиях. Чтобы потрогать липкие листья вековых тополей. Чтобы упасть на влажную от вечерней росы траву и вдохнуть полной грудью сладкий воздух… Одна секунда ‒ одно движение!

Но отчего память напоминает о стальной птице, описывающей пируэты над кварталами мёртвого города? О запретном вчера, которое нельзя помнить?

Оттого, что пора сделать шаг.

Шаг назад.

Сердитое шипение почти оглушает: фиолетовое пламя ползёт к центру портала, стягивая разрыв. И знакомый мир сжимается до размеров яблока. Искрящийся сгусток материи мечется над землёй. Маленький взрыв — незримая граница схлопывается, оставляя в память о себе лишь нить белого дыма…

Буря накрывает побережье. Ливень усиливается. Плотная пелена иссиня-серых туч затягивает добрую половину неба, оттеняя бурлящие воды океана. Воздух вокруг тяжёлый и липкий.

Шаги в сторону города легки. Пусть песок комкается под ногами, а ураган сбивает дыхание. Пусть мокрая юбка хлопает за спиной, как парус. Против холода и невзгод есть хорошее средство: волшебный эликсир, что кипит в сердце. Даже когда тебе нет места ни в том мире, ни в этом.

А вдалеке, над сломленными шпилями небоскрёбов, там, куда ещё не дотянулись тучи, кровоточит свежая рана заката. И прощальные солнечные лучи, преломляясь, рисуют радужную дугу над надломленным кусочком мёртвого города.

Не вспоминай о том, что было вчера! О фиолетовых вспышках, сумасшедших иллюзиях и…

Осенний вечер, наполненный тёмно-синей дымкой, заглянул в комнату сквозь стекло, и смутные образы померкли в памяти. Так лучше. Намного лучше.

Усталость выходит на финишную прямую тогда, когда дело почти завершено. И сейчас она не промедлила о себе напомнить. Нери потёр веки, прогоняя дремоту. Строчки на мониторе конспектора раздвоились, напоминая, что сон сегодняшней ночью — слишком большая блажь. А жаль. Ему бы непременно пригрезилось что-то приятное. Гораздо привлекательнее, чем серая реальность, которая изо дня в день маячит перед глазами.

Комната, разделённая пополам ширмой, походила на тюремную камеру… Об уединении здесь можно было только мечтать. Однако ни выбора, ни выхода не было. Два года назад мать, дабы расплатиться с кредитом, вынуждена была продать квартиру в центре, выбрав менее просторную на окраине. Её не смутили ни дурная слава северо-западного спального района, ни постоянный грохот монорельса. Нери, как всегда, ни о чём не спросили, поэтому он промолчал. Чтобы сохранить крупицы материнской любви и понимания, лучше было не открывать свой рот. Вообще.

Глаза искали точки преткновения в череде строчек, но попытки ухватить смысл вновь и вновь заканчивались провалом. Невозможно сосредоточиться на конспекте, когда сон вот-вот тебя одолеет. И когда память то и дело напоминает о вчерашнем дне… А если слышишь чужое напряжённое сопение по ту сторону ширмы — тем более.