Мария Бородина - Заземление [СИ]

— Не думала, что твои чувства ничего не стоят, — провозгласила мать за дверью.

На этот раз укол совести оказался куда сильнее.

— Не думала, что твои чувства ничего не стоят, — с укором проговорила Анацеа и покосилась на дверь подсобки.

Звенящая, полная пыли темнота выглядывала из щели. Старшая Бессамори уже знала, что Кантана там — дар не давал растеряться. Конечно, она могла бы зайти внутрь сама и выволочь нерадивую дочь за волосы, но такого развития событий хотелось меньше всего. Кантана должна осознать свои ошибки сама. Покаяться и послушаться мать. Пусть учится уступить своей гордыне — это пригодится ей в новой жизни. Там, куда она отправится после того, что должна сделать, все такие!

— Она выйдет, — повторила Анацеа шёпотом. — Выйдет, я чувствую это!

Мальчик-иномирянин стиснул губы и отвёл взгляд. Возможно, он просто устал спорить, но, по крайней мере, не полез со своими возражениями. Потому что знает, малец — на этот раз она, Анацеа Бессамори, права!

Тиарэ опустила руку на лоб и захлопнула глаза, уронив изогнутую ресницу на щёку. Ситуация явно её утомляла. Тилен горбилась чуть поодаль: застывшая, тощая и окаменевшая. Анацеа, конечно же, знала, о чём она думает.

— Прошу вас, — подал голос Нери, но уже без особого энтузиазма. — Не нужно её наказывать. Она — жертва любопытства, только и всего.

— Когда ты поймёшь, Нери, в чём дело, — проговорила Анацеа, вспоминая клеймо на его спине и стараясь сдерживать себя, — ты сам захочешь счёты с жизнью свести.

— Не стоит драматизировать, — Окто высунулась из-за плеча иномирянина. — Чувства неподвластны рассудку…

— Молчи, Окто, — Анацеа знала, что она скажет. Одного отрицать она не могла: уму и сообразительности мошенницы мог бы позавидовать любой член Совета. Применяла бы ещё свои таланты по назначению! — Просто молчи…

— Здравый смысл не может удержать порывов, — Венена вскинула бровь. — Кантана не отстаёт от вас. Правда, госпожа Бессамори?

— Я, кажется, велела молчать, — осекла Анацеа. — Как член Совета…

— Мне больше нечего бояться, — Венена с дерзостью пожала плечом. — Я уже под трибуналом, верно? Вы ведь где-то пропадали целых три дня за девять месяцев до рождения вашей младшей, так? В это же время таинственным образом исчез ваш муж, Кантимир. Не кажется ли вам, госпожа Бессамори, что Кантана слишком смугла и черна для вашего клана?!

Анацеа задохнулась. Ярость пошла горлом, зависнув невысказанными словами на кончике языка. Венена была слишком мала в ту пору, чтобы что-то знать… А, может, она и не родилась ещё к тому моменту. Так значит, либо она намеренно покупала информацию, готовя мятеж, либо в городе во всю обсуждают тайные уголки её жизни! Впрочем, неудивительно. Она, как член Совета, могла вешать горожанам на уши любую лапшу, но только идиоту не бросится в глаза то, насколько Кантана отличается от братьев и сестёр цветом волос, разрезом глаз и тоном кожи. Покровители отметили грехопадение Анацеа и, дабы наказать её, сделали так, что Кантана взяла всё от отца.

— Не кажется ли вам, госпожа Окто, — Анацеа надменно вздёрнула подбородок, — что говорить о внебрачных связях может только тот, кто сам чист?

Огонёк обиды блеснул в зрачках Венены, но на этот раз она удержалась от броска.

— Венена, — проверещала Тиарэ. — Пожалуйста, ты скажешь обо всём потом. Сейчас не время.

— Да вы нас в плен взяли! — Венена покосилась на трёх мужчин, охраняющих выход. — И говорите, что не время?! Какое Положение это регламентирует?!

В кладовке что-то зашуршало. Затем тишину разбавило невнятное шипение.

— Может, сразу внутрь? — высказался один из мужчин. — Хорош время тянуть.

— Нет, — Анацеа мотнула головой. — Никакого насилия. Она должна выйти сама.

— Это говорит человек, что хочет четвертовать свою дочь, — буркнула Тилен.

— Ты поскорее хочешь следом за ней, Тилен? — Анацеа старалась держать себя в руках.

— Позвольте мне пойти за ней, — высказался Нери.

Он рванул было к двери, но один из мужчин, охраняющих выход, удержал его на месте, выставив руку вперёд. Паренёк затравленно поджал губы и с обидой во взгляде покосился на Анацеа.

— Не совершай ошибок, — отрезала Анацеа. — Ты многого не знаешь. Слишком многого, чтобы лезть на рожон.

Остепенившись, Нери попятился. Анацеа чувствовала его отчаяние и страх, и она не желала ему зла, но ничего не могла с этим поделать. Лучше пусть будет в слезах, чем в отношениях с непосвящённой кровной сестрой!