Андрэ Нортон - Колдовской мир. Том 1

Тепло огня дотянулось до них. Хорошо. Странная спутница Саймона протянула обе руки к огню. Саймон прошел мимо убитых собак. Он подошел к мертвой лошади, чтобы взять оружие всадника, но увидел, что пальцы человека шевелятся. Охотник был смертельно ранен. И Саймон не испытывал к нему сочувствия после этой жестокой охоты на болотах. Но он не мог оставить беспомощного человека в ловушке. Налегая изо всех сил, он приподнял мертвую лошадь и вытащил изувеченное тело. При свете пожара он принялся рассматривать раненого. В искаженных чертах залитого кровью лица не было признаков жизни, но грудь с трудом приподнималась и опускалась... Время от времени слышался стон. Саймон не мог бы сказать, к какой расе принадлежит всадник. Коротко остриженные волосы, очень красивые, почти серебристо-белые. Нос крючком между широкими скулами — странное сочетание. Саймону показалось, что раненый молод, хотя в этом бледном лице не было ничего юношеского. С его плеча на ремне свисал рог. Богато украшенная одежда, усаженная жемчугом брошь на груди свидетельствовали о том, что это не простой солдат. Саймон обратил внимание на широкий пояс всадника и оружие. Нож он засунул себе за пояс. Странный самострел извлек из кобуры и внимательно осмотрел. У оружия был ствол и приспособление, которое могло служить только курком. Но ручка оружия непривычна, целиться трудно. Саймон сунул самострел за пазуху. Он отцепил еще один предмет — узкий цилиндр. Но из-за его плеча протянулась рука и взяла этот цилиндр. В это время раненый шевельнулся, веки его дрогнули, и в его затуманенных смертью глазах появилось такое выражение, что Саймон отшатнулся. Он встречался с бандитами и побеждал их. Он стоял лицом к лицу с людьми, ненавидящими его, и сам ненавидел их. Но никогда он не видел такого выражения, которое застыло в блестящих зеленоватых глазах охотника. Тут же Саймон понял, что эти глаза обращены не к нему. Раненый смотрел на женщину, которая стояла, слегка наклонившись, чтобы опора приходилась на здоровую ногу, поворачивая в руках жезл, который он снял с пояса охотника. Его губы изогнулись. С мучительным усилием он приподнялся и плюнул в нее. Затем голова его ударилась о землю и он затих, как будто последнее движение отняло у него остаток сил. В свете угасающего огня лицо его расслабилось, рот приоткрылся. Саймону не нужно было вглядываться в него, он знал, что охотник мертв.

— Ализон,— женщина тщательно выговорила это слово, переводя взгляд с Саймона на мертвеца. Наклонившись, она указала на эмблему на груди мертвого и повторила: — Ализон.

— Ализон,— сказал Саймон, вставая. У него больше не было желания осматривать вещи мертвого.

Женщина повернулась лицом к проему, через который уходила к реке дорога.

— Эсткарп...— по буквам выговорила она, пальцем указав на речную долину.— Эсткарп,— повторила она, указывая на себя.

И, как будто в ответ на ее слова, из-за стены послышался резкий трубный свист. Не звук рога, а скорее свист, который издает сквозь зубы человек. Женщина в ответ прокричала несколько слов, ветер подхватил их, и они эхом отозвались около скальной стены. Саймон услышал топот копыт, лязг металла о металл. Но поскольку его спутница с радостным ожиданием смотрела в проход, он решил ждать, не действуя. Лишь его рука сжала: рукоять автоматического пистолета в кармане. Он направил дуло оружия на отверстие в стене.

Они появлялись по одному, эти всадники, держа оружие наготове. Протиснулись в проход. Увидев женщину, они радостно закричали: это были явно друзья. Один из всадников поехал прямо к Саймону и женщине. У него была высокая мощная лошадь, как видно, созданная для того, чтобы нести большие тяжести. Но всадник был настолько мал ростом, что, пока он не спешился, Саймон думал, что это мальчик. В свете огня тело всадника блестело, на шлеме, на поясе, вороте и запястьях вспыхивали искры. Хотя он и был мал ростом, плечи у него были необыкновенно широкие, а руки и грудь могли бы принадлежать человеку более чем втрое большего роста. Кольчуга облегала его тело так плотно, будто была сделана из ткани. Шлем был увенчан изображением птицы с распростертыми крыльями. А может, это была настоящая птица, каким-то образом замершая в неестественной неподвижности? Глаза его, казалось, следили за Саймоном с молчаливой яростью. Гладкая металлическая шапка, на которой сидела птица, оканчивалась чем-то вроде кольчужного шарфа, обернутого вокруг шеи всадника. Шагнув вперед, всадник нетерпеливо потянул за этот шарф, открывая лицо. И Саймон увидел, что не так уж ошибся в своей первоначальной оценке. Воин в шлеме был молод. Однако чувствовалось, что, несмотря на возраст, человек он необычайно сильный. Он посмотрел на женщину, потом неприветливо на Саймона и что-то спросил. Она ответила потоком слов, рука ее начертила в воздухе какой-то знак над Саймоном, после чего воин коснулся шлема жестом, который мог означать только одно: приветствую тебя, чужеземец. Командовала в этой ситуации явно женщина. Указывая на воина, она продолжала урок языка: