Рэй Брэдбери - Свеча

При иных обстоятельствах лишь праздное любопытство сподвигло бы Жюля Маркотта задержаться перед витриной скобяной лавки, однако сегодня его душу переполняло леденящее чувство безысходности и гнева. Ничего не оставалось, как только пялиться на блестящие стальные штуковины со стволами и спусковыми крючками и раздумывать, способна ли пуля в самом деле положить конец всем его тревогам.

— Глупости, — буркнул Маркотт своему лохмато-бородатому отражению в стекле.

Пронизывающий ветер гулял по улице и пробирал до костей, парализуя разум; плотно сжатые губы Жюля посинели и дрожали.

В тревожном белом сиянии уличного фонаря на витрине поблескивала беспорядочная груда металлических безделушек, украшений и оружия. Как символично, угрюмо подумал Жюль. Вся его жизнь — такая же свалка никчемного ржавого хлама, пустая и бессмысленная.

Он пригляделся наваленному в кучу старью. Револьверы, фитильные ружья, мушкетоны, люгеры, обрезы дробовиков, дамские пистолетики — чего тут только не было.

— Неплохая штука, — задумчиво пробурчал Маркотт, прищурив тёмные глаза и сгорбив под пальто худые плечи. — Прицелиться как следует — и в яблочко. — Он покачал головой. — И провести остаток жизни в тюрьме? Нет, так не пойдёт. Ничего не исправлю, а себе сделаю только хуже.

Он крепко выругался и уже было отвернулся от витрины, как вдруг заметил нечто необычное. Его темные брови приподнялись на бледном костлявом лице.

В самом центре окна прямо посреди металлического хаоса возвышалась голубая свеча в виде стройной обнажённой фигуры длинноволосой девушки.

Увидев такую диковинку, да еще в столь неподходящем месте, Жюль Маркотт разом позабыл о своих супружеских неурядицах. Некоторое время он любовался ею, недоумевая, зачем это хозяин неряшливой скобяной лавки поместил эту изящную вещицу среди вороха гвоздей и пистолетов.

Свеча выступала на передний план, оставляя оружие в тени. Казалось, она уже горит, пронизывая все пространство; ровное чистое сияние лилось в окно, словно лаская нежным пастельным светом лицо Жюля. Она не была зажжена, но светилась будто изнутри.

От свечи веяло безграничным спокойствием. Фигурка стояла прямо, но поза её казалась расслабленной и умиротворенной. Совершенная невозмутимость лица напоминала о Будде, сидящем на цветке лотоса, и эта безмятежность сулила многое. Отдохновение от забот и… что-то еще. Неуловимо зловещее. Изнутри фигурки исходил и другой свет, недоступный разуму Жюля. Он перевел взгляд на оружие, затем на свечу и снова на оружие.

Даже в эту минуту любопытство взяло верх над всеми иными чувствами. Любопытство и чувство прекрасного. Едва сознавая, что делает, Жюль потянулся к ручке двери. Та повернулась на скрипучих петлях и, впустив его, захлопнулась с жалобным стоном.

Жюль тут же забыл о своей жене Хелен. Перед ним предстало нечто непостижимое, чего хотелось коснуться и, возможно, даже купить. Чудесная свеча заполнила пустоту в его душе. Свеча сулила — как такое возможно? — лучшее решение, чем оружие.

Из мрачных недр магазина в темной нише за прилавком появился хозяин.

Двух столь непохожих людей пришлось бы ещё поискать. Маркотт был высокий, бледный, худощавый брюнет, а этот — пухлый румяный коротышка. Беззубый и носатый, с копной седых волос над большими ушами.

Старик молча приблизился, причмокивая губами, покачивая головой и вытирая руки о грязный рабочий халат, который топорщился на его округлом животе. Среди царящей кругом пыли, ржавчины и теней выглядел он уж слишком беззаботно.

— Так что же, сэр? — спросил он весело. — Сдается мне, вы возьмете либо пистолет, либо свечу!

Он пару раз остро глянул на клиента. Синие глаза толстяка отнюдь не лучились добросердечием, какое он пытался выказать; напротив, в них угадывались настороженность и холод. Жюль сразу невзлюбил этого напористого типа, странноватого и излишне порывистого.

Посетитель медлил с ответом, тщетно подыскивая достойную причину своего вторжения и странного любопытства. Он совсем растерялся.

— Нет, нет, — проговорил он вдруг, запинаясь. — П-пистолет мне не нужен!

— Ну разумеется. — Хозяин подмигнул, качая пальцем. — Конечно, он вам не нужен. С пистолетом слишком много возни. — Толстяк проковылял между прилавками, заваленными гвоздями, дверными ручками и прочими блестящими штуковинами. Тяжело дыша, подошел к окну и осторожно взял голубую свечу пухлыми руками. Затем обернулся к Маркотту и скривился в беззубой ухмылке.