Даниэль Брэйн - И избави нас от всякого зла [СИ]

Сэм, болтая в руках канат, дошел до конца моста и огляделся. Справа были очень подозрительные кусты, под которыми чавкала не менее подозрительная жижа. Слева тоже были кусты, и Сэм направился туда, однако за кустами ничего не оказалось.

Сэм вздохнул, потом обругал себя конченым идиотом, вернулся на дорогу и стал присматриваться кустам. Поломанные ветки он увидел как раз в кустах справа и сразу кинулся туда. Ему пришлось сунуться в довольно глубокую лужу, но находка того, несомненно, стоила.

В кустах стоял велосипед, старый, потрепанный, и рюкзак, наполовину в воде, уже основательно намокший. Сэм, предпочитая не думать, что с ним сделает шериф, когда обо всем узнает, выволок велосипед и рюкзак на дорогу и прикинул высоту седла. Для Лавгуд она была явно неподходящей. Сэм даже примерил велосипед на себя — ему пришлось бы сделать седло чуть повыше, но Лавгуд вряд ли бы вообще достала до педалей, особенно если учесть, что верхняя рама шла не рядом с нижней. Лавгуд пришлось бы очень непросто, сядь она на этот велосипед.

Сделав этот важный вывод, Сэм положил велосипед на дорогу и занялся рюкзаком.

Он ожидал найти там все, что угодно, вплоть до трупов младенцев, но первое, что он увидел, был канат, в точности такой же, как найденный обрывок, заткнутый сейчас за ремень. Сэм опешил и принялся разграблять рюкзак дальше. Остальные вещи удивляли не меньше. Альпинистские крюки, скобки, названия которых Сэм не знал, но догадывался, что они имеют самое прямое отношение к крюкам…

А потом Сэм нашел блокнот.

Он перелистывал его дрожащими руками, почти неисписанный, с выдранными листами, и очень старался не делать поспешных заключений, потому что на оставшихся листках были сделаны наброски карандашом, точь-в-точь такие, каким должен был быть, по описанию отца, человек-мотылек.

Отличие было только одно — он не был белым.

Он был черным. И поэтому Лавгуд предположила, что это был условно похожий на него Джиперс-Криперс.

Если бы Сэму было, куда садиться, он бы обязательно сел. И схватился за голову, а быть может, еще и застонал. Дин точно знал бы, что делать со всей информацией.

«Просто Дин был хорошим сыном… учеником, — вздохнул Сэм, — а ты — нет». Первый раз в жизни он жалел, что относился ко всему, чему пытался научить их отец, как к обязанности, неприятной, как посещение зубного врача…

А потом неожиданно ему стало безмерно тоскливо. Сэм вспомнил, почти увидел как наяву, смеющегося Дина, хитрую усталую улыбку отца, почувствовал его теплую, тяжелую руку на своем плече, и это было так болезненно и страшно, что у Сэма глаза наполнились слезами.

Отец пропал, он просто исчез с лица земли, может быть, он давно уже мертв, а он, Сэм, думал только о том, что ему пришлось бросить колледж?

Отец, для которого они оба, мелкие пацаны, оставшиеся без матери, были всем, отец, всегда обнимавший их на ночь. Он наклонялся к ним, целовал их — с каждым годом поцелуй становился все скупее, все сдержаннее, в конце концов превратившись в краткий молчаливый кивок, — но Сэм почувствовал, как отец кольнул его многодневной щетиной, вернувшись с охоты, ночью, разбудив их нечаянно, от него пахло лесом и порохом, и спросил:

— Ты хорошо себя вел, малыш Сэмми?

У него были другие интонации, не те, что у Дина — насмешливые и немного высокомерные, а нежные… Джон Винчестер, суровый охотник, убийца, не умеющий и не желавший щадить, был способен на нежность.

Отец.

И теперь он пропал.

Сэм осознал это так же внезапно, как когда-то, много лет назад, понял, что у него нет матери. Он не помнил ее, он был слишком мал, когда она погибла, но мысль, пришедшая однажды в голову пятилетнему мальчишке, была страшна своей обреченностью. Сэм не помнил, как именно ему пришло это в голову, помнил только, что ему стало страшно и больно, и он бросился в слезах к отцу, схватился за грязные, пыльные джинсы, и плакал, и плакал, безутешно, пытаясь со слезами выплеснуть бессловесную боль, невыносимую и нетерпимую для детского сердца…

Сэм сейчас должен был сделать то, чему учил их отец.

Он должен был помочь Дину.

Отец растил из него бойца, а он разнюнился, как тряпка. Отец был уверен, что младший сын способен прикрыть его спину. Отец рассчитывал на него.

Сэм сжал кулаки.

Он решительно запихал все обратно в рюкзак, стараясь сложить все именно так, как упаковывал неизвестный — то ли нынешний труп, то ли его убийца. Потом завел обратно в кусты велосипед и рядом плюхнул в лужу рюкзак. Сам Сэм вывозился и вымок, но надеялся, что успеет обсохнуть, пока доберется до города.