Ли Брэкетт - Пришествие землян [Пришествие землян. Пути Немезиды. Люди Талисмана. Тайна Синхарата (романы)]

«Должно быть, я упал прямо на стеллаж Господи Иисусе, а если бы я разбил пробирки с культурами вирусов? Тогда не только мы, а весь город… Я же мог истечь кровью, что сталось бы с Бишой? Что было бы с ней, если бы я умер?»

На сей раз ему потребовалось больше времени, чтобы прийти в норму. Он наложил швы на глубокие порезы и остался недоволен своей работой: стежки вышли грубые, кривые. Ему стало страшно. Фрэзер боялся встать с кресла, боялся закурить, включить печь.

Время медленно ползло — остаток ночи, следующий день, потом вечер… Ему уже было гораздо лучше, но страх перерос в депрессию. Ведь это только Биша говорит, что болезнь не смертельна. Фрэзер уже начинал сомневаться в результатах собственных анализов. Кто знает, может, приборы, которыми он располагает, не способны распознать чуждые микроорганизмы?

Он боялся сам себя. Он панически боялся за Бишу.

Фрэзер вдруг встал и коротко сказал:

— Я отправляюсь в город.

— Я пойду с тобой.

— Нет. Ты останешься здесь. Со мной ничего не случится. В городе есть врач, марсианский целитель. Возможно, он знает…

Фрэзер распахнул дверь и вышел. Его встретили кромешная тьма и ослепительное сверкание звезд. Дорога до города показалась ему бесконечной.

Он миновал голые поля, освобожденные от урожая, и вошел в лабиринт узеньких улочек. Город был не столь древен, как большинство городов на Марсе, но грязные камни стен были латаны-перелатаны: камень безнадежно проигрывал непрекращающуюся битву с сухим ветром и всепроникающей, всеразъедающей пылью. Улицы были почти безлюдны. Прохожие кидали на Фрэзера недружелюбные взгляды и спешили мимо, смуглые, с пылающими, как угли, глазами, в которых застыло бесконечное, безысходное отчаяние. Канал был их божеством, их отцом и матерью, их женой и ребенком. Они черпали свою жизнь из его черного лона, высасывали ее мучительно, каплю по капле. Они уже не помнили, кто высек в камне этот канал, тянувшийся на многие мили от ледяной полярной шапки через дно иссохшего мертвого моря, через пустыню и туннели, пробитые в недрах гор. Они только знали, что канал здесь, с ними, и не было хуже греха, чем пренебречь своим долгом блюсти чистоту канала. Жестокая, трудная жизнь — и все-таки они жили и радовались.

Факелов на улицах не было, но Фрэзер и так знал, где искать нужный ему дом. Изъеденная коррозией металлическая дверь неохотно отворилась в ответ на стук и мгновенно захлопнулась за его спиной, как только Фрэзер вошел.

Комнатка была крохотная, едва освещенная тусклым светом коптящей лампы. Несколько сучьев пылало в очаге, почти не давая тепла, но на стенах висели бесценные гобелены незапамятных времен и эпох.

Целитель Тор-Эш, без сомнения, процветал. Несмотря на изношенное платье, он был сытым и довольным; огромное брюхо и отвисшие щеки нечасто встретишь среди худых, изможденных марсиан. Он был колдун, прорицатель и знахарь и, пожалуй, единственный обитатель города, который выказывал хоть какой-то интерес к работе Фрэзера, правда, нельзя сказать, что дружеский.

После традиционного обмена приветствиями Фрэзер сказал, как в омут прыгнул:

— Мне нужна твоя помощь. Я подцепил какую-то болезнь…

Тор-Эш слушал. Глаза его смотрели внимательно и пронзительно, а улыбка, привычно игравшая на губах, словно жила своей собственной жизнью, не задевая лица. Потом исчезло даже ее жалкое подобие.

Когда Фрэзер закончил, Тор-Эш попросил:

— Повтори еще раз, медленней. Я не всегда понимаю твой марсианский.

— Но тебе известно, что это такое? Ты можешь сказать…

— Еще раз! — отчеканил Тор-Эш.

Фрэзер повторил все с самого начала, пытаясь не показать пожирающего его страха. Тор-Эш задавал вопросы. Четкие и конкретные вопросы. Фрэзер отвечал на них. Потом Тор-Эш умолк, и лицо его стало мрачным, тяжелым в пляшущих отблесках пламени.

Фрэзер ждал и чувствовал, как неистово бьется в груди сердце.

Наконец Тор-Эш медленно проговорил:

— Ты не болен. Но если не сделать одной вещи, ты непременно умрешь.

— Но это же просто бессмыслица! — взорвался Фрэзер. — Здоровый человек не теряет сознание ни с того ни с сего. И здоровый человек не умирает — разве что от несчастного случая.

— В некоторым смысле, — очень мягко и вкрадчиво ответил Тор-Эш, — мы невежественные люди. Но не потому, что мы не учились. А потому, что забыли уроки.

— Извини, я не хотел… Слушай, я пришел к тебе за помощью. Дело в том, что я не могу понять, не могу справиться с этим сам.