Коллектив авторов - Новогодний

Благо, взрослые уехали за Лялей, и девочка рассчитывала успеть к их возвращению. Она принесла с кухни табуретку, и подставила к елке. Забравшись на нее, Настя обнаружила, что ей не хватает роста для того, чтобы снять шар. Ее сил точно не хватило бы на то, чтобы принести тяжеленную стремянку из кладовки. Подумав, она пододвинула стул, и водрузила на него табуретку. Конструкция выходила шаткой и ненадежной, схватиться было не за что, но девочка, ловко и храбро, как маленькая обезьянка, взобралась на нее. Миг — и она уже тянулась к заветному шару, затаив дыхание и почти не моргая…

Искусственная елка, поняв, что ее хотят лишить одного из главных украшений, повыше вздернула свои ветки, и Настя глазам не поверила, увидев, как такой желанный красный шар с ангелом ускользает из ее пальцев! Она решительно поднялась на цыпочки, и потянулась рукой к петельке, удерживавшей елочную игрушку, но в этот момент коварная елка легонько ткнула ее веткой в живот, и девочка с громким криком полетела на пол, а сверху свалился табурет и перевернувшийся стул. У нее были все шансы как следует удариться, и свалить за собой всю елку, но то ли начали действовать чары Волшебной Еловой Лапы, то ли Дух Рождества подхватил ее на лету, а, может, это Ангел-Хранитель пришел на помощь любящему сердцу, но мгновение спустя Настя обнаружила себя сидящей на ковре, предметы мебели валялись рядом, не задев ее, а на коленях у нее — вот чудо! — лежал и переливался красный шар с золотым ангелом на боку!

Настя решительно направилась в детскую, напоенную дивным хвойным ароматом отогревшейся еловой лапы, и надела свою добычу на одну из тоненьких веточек. Полюбовавшись ею немного, девочка забралась в кладовку, где, в самом дальнем углу, стояла коробка с неиспользованными елочными украшениями, достала еще мишуру и дождик, и добавила красоты.

— Нравится? — спросила Настя у еловой лапы. — И мне тоже! Вот теперь совсем здорово! А знаешь, мне кажется, ты волшебная! Ты такая живая, такая прелестная, так вкусно пахнешь! Ой, я знаю, чего еще не хватает! — и девочка бегом бросилась на кухню.

— Ах, как чудесно! — радовалась Еловая Лапа. — Какая я красивая! И какое чуткое у девочки сердце! Она разглядела мою волшебную сущность! И так любит свою сестричку! Настоящее Чистое Сердце!

Тем временем, Настя вернулась, неся в руках несколько мандаринов. Разложив их вокруг банки, она очистила и с удовольствием съела один. Вот теперь все было правильно — запах живой елки, аромат мандаринов, любимый шар, веселыми бликами украшавший детскую…

— А давай, я найду тебе имя?! — Дожевав мандаринку, Настя посмотрела на еловую ветку. — Как же тебя назвать? О, знаю, тебя будут звать Еля, сокращенно от «еловой лапы»! Правда, я здорово придумала? — и девочка погладила длинные упругие и совсем не колючие иголочки.

— Веля, меня зовут Веля, потому что я — Волшебная Еловая Лапа! — засмеялась ветка. — Но как же здорово, что ты меня назвала!

В двери повернулся ключ, и Настя опрометью бросилась в коридор, едва сдерживая радостный крик. Ей было и немного страшно, однако желание увидеть Лялю было сильнее всего, но… Родители были одни. Хмурый и строгий папа, заплаканная мама…

— Что? — Упавшим голосом спросила девочка, — Почему? — растерянно добавила она.

— Доченька, все хорошо! — нарочито бодрый мамин голос, так не вязавшийся с ее красными от слез глазами больно резанул по сердцу. — Лялю послезавтра с утра осмотрит доктор из Москвы, очень хороший, мировое светило. Он всего на один день в нашем городе, и нам удалось… — мама немного споткнулась, и искоса с обидой посмотрела на папу, — Мне удалось, — жестким, чужим, звенящим голосом продолжила она, — его уговорить. Так что, он поставит диагноз, и назначит лечение, — и мама притянула к себе Настю, поглаживая ее по голове.

Мамина мягкая шубка щекотала нос и пахла ею — родной, теплый мамин запах, и еще немного — ее любимые духи, а девочке вдруг стало так горько, словно вся боль, которую она до сих пор держала в себе, стараясь не показывать взрослым, враз вылилась через край, и затопила все вокруг.

— Вы… вы ее на Рождество там оставили, она там одна, без нас! Как вы могли! Ненавижу вас! Ненавижу! — Настя вырвалась из маминых рук, она кричала и топала ногами, а растерянные родители замерли, не зная, что делать. Девочка решительно и зло вытерла слезы, и вихрем умчалась в детскую, так долбанув дверью, что, кажется, где-то что-то упало.

Но ей было уже все равно. Она бросилась на свою кровать, продолжая рыдать вовсе не по-детски — тихо, зло, с подвываниями, изо всех сил обхватив подушку, и захлебываясь слезами. Ей было страшно и одиноко, но меньше всего на свете ей хотелось сейчас видеть кого-то рядом с собой. Ей казалось, что их — ее и Лялю — только что предали, бросили, и отвернулись.