Лена Летняя - Пришедшая с туманом

Некрос вышел из тела медленнее, было видно, что ему далось это труднее, к тому же стоило нескольких новых линий, которые уже поползли по шее к лицу.

Мы удержали его тело от жесткого падения и едва успели выставить щит, потому что оставшийся страж попыталась использовать момент и разрушить вместилище Некроса. Он сам в этот момент в виде бестелесной сущности схлестнулся с двумя другими стражами где-то над нами. Они двигались стремительно, нам с земли было не понять, что происходит и кто побеждает, но что-то мне подсказывало: в одиночку у Некроса шансов нет. Наверное, довольная улыбка на лице его сестры, которая понимала в происходящем больше нашего.

После атаки она держала непроницаемый щит, поэтому добраться до вместилищ ее соратников мы не могли при всем желании. Да и что им могло помешать потом вселиться в нас, даже если мы уничтожим прежние тела? Мы с Охотником даже полом им полностью подходили.

Я абсолютно не знала, чем помочь Некросу! Оставалось утешать себя тем, что мы смогли уменьшить количество его противников вдвое.

Внезапно что-то случилось. Я почувствовала перемену кожей еще до того, как осознала, что именно произошло. Улыбка на лице стража, оставшегося внизу, вдруг померкла, а к переливам черного, серого и розоватого, которые сейчас перемешались над нами, внезапно добавились еще два – пронзительно-синий и огненно-красный.

Еще два стража? Но откуда они взялись и на чьей стороне?

– Нет! – в отчаянии выкрикнула вдруг женщина перед нами, отвечая этим на последний вопрос.

Она бросила на нас быстрый взгляд, явно разрываясь между необходимостью остаться охранять тела и желанием отправиться на помощь соратникам. И в конце концов пришла, видимо, к тому же выводу, что и я, потому что вся засветилась и вышла из тела, присоединившись к буче наверху.

Мы с Охотником переглянулись, думая, что делать. Я не могла перешагнуть через чувство неловкости: атаковать тела, когда те покинуты, все равно, что убивать спящего человека. Было в этом что-то мерзкое.

Однако мой дядя, видимо, так не считал. В его руках разгорелся огонь – не синий, как у меня, а вполне себе обычный – и он шагнул вперед, собираясь уничтожить вместилища, но не успел. Яркая вспышка на несколько секунд ослепила нас, а когда она погасла и я снова открыла глаза, все три стража уже снова были в своих телах, но пока еще абсолютно дезориентированы. Мужчина пришел в себя быстрее остальных и попытался атаковать, но заклятия Охотника уже были готовы, и он бросил их первым. А сразу вслед за этим две мощные атаки сверху уничтожили двух других стражей.

И мгновенно все стихло, а туман, уже давно отступающий, окончательно развеялся. Нас все еще окружала холодная зимняя ночь, хотя мне казалось, что с того момента, как мы любовались на звезды, прошло несколько часов – так я устала. Боясь вдохнуть и нарушить повисшую тишину, я смотрела на поверженных противников и не верила своим глазам. Ведь я уже решила, что в этой битве нам не выстоять, не спастись. Кто же нам помог?

Я снова посмотрела вверх, но оттуда к нам спускался только Черный Демон. Он завис в воздухе перед нами, совсем как тогда ночью. Посмотрел на собственное бесчувственное тело и… перевел взгляд на Охотника.

У меня внутри все похолодело. Да, Охотник идеально подходил ему как новое вместилище. Умный, сильный, даже владеющий магией. Его тело наверняка смогло бы принять энергию смерти, но это означало бы, что сам Охотник погибнет. Некрос будет свободен от проклятия, но моего друга и защитника… моего родного дяди не станет.

Зато моим «дядей» станет сам Некрос. Только он об этом не знает.

– Нет, – выдохнула я, едва слышно.

Не знаю, услышал ли он или сам решил, что это неприемлемо, но после секундного колебания Некрос все-таки вернулся в свое тело.

Я облегченно выдохнула, смаргивая непрошенные слезы, и помогла ему подняться на ноги. Он выглядел из рук вон плохо и рисунок шрамов уже заполз на подбородок и линию нижней челюсти, но, по крайней мере, он был жив. Я порывисто обняла его, и его руки крепко сжали меня в ответ. Кажется, он и сам оказался не готов к тому, что переживет эту ночь.

– Какая же ты непослушная, – выдохнул он мне на ухо, зарываясь пальцами в мои растрепанные волосы, но по его тону я слышала, что он улыбается.

– Еще скажи, что я появилась некстати, – фыркнула я.

– Нет, такого я не скажу никогда. Но твое бесстрашие до добра тебя не доведет.

– Ты говоришь совсем как мой отец, – нахмурилась я.