Юрий Мерлянов - Литрпг

И, абсолютно не веря, лишь желая удостовериться, что ошибаюсь, открываю инветарь, хватаю за шкирку статуэтку и выпускаю на свободу - Хмуля. И тишина...

Занавес! Нет слов - просто, нет, слов! Шанс, казавшийся не то что бы мизерным, а почти несуществующим, уходящий, скорее, в глубокий минус, оказался выигрышным - и сработал. На все сто сработал! Шестиногий колосс, до этого неотвратимо шествовавший по мою душу, замер, и с высоты его шлема раздалось совсем уж невероятное:

- Хмуль, ты...

Мелкая пакость, не проявившая совершенно никакого страха, вдруг подняла кверху пятак и грустно так, тоскливо завизжала, словно жалуясь на свою непростую и тяжкую жизнь. Последовавшая затем реакция Анариот добила меня окончательно, сразив наповал:

- Ну, ну, сладкий, не нужно так, все будет хорошо, - два желтых прожектора глаз, сверкнувшие сквозь прорези шлема, тут же уставились в мою тушку, и возвышающаяся надо мной на несколько десятков метров махина надсадно пророкотала, - смертный, ты достучался до меня, но уже поздно, слишком поздно.

Суставчатые ноги вдруг подкосились и колос с грохотом и силой, сотрясшей пол, тяжко рухнул на брюхо, заставив панцирь на глухо зазвенеть. От этого толчка меня и Хмуля буквально подбросило в воздух, его, правда, выше, да еще так, что тварючка кувыркнулась через голову, и я не мог не поймать жалобно взвизгнувшую пакость, просто рука не поднялась дать ему упасть. И на удивление, он не вцепился, не принялся рвать и метать, а лишь прижался еще сильнее, словно ища защиты.

Анариот же будто умирала, по конечностям прошла судорога, одна, вторая, попытка подняться закончилась провалом и ее могучий торс, закованный в невероятной толщины панцирь, завалился на бок. Руки выстрелили в попытке удержаться, не дать накрениться еще больше, да так и застыли, не в силах выпрямить неподъемную ношу. Ее глаза вновь нашарили меня, полыхнуди особо ярко, словно в последний раз, и погасли.

"Получен 103 уровень"

Еще секунд двадцать я неверяще рассматривал труп Анариот, абсолютно не понимая, что вообще произошло и почему жив, забыв о разрухе вокруг и о уже начавшем тихо поскуливать Хмуле в руках. Это был шок, своего рода переизбыток эмоций, как контраст от горячего, соприкоснувшегося с невероятно холодным. Так и внутри меня сейчас бушевали, уравновешиваясь, ужас от происходящего буквально секунды назад, и непонятная грусть, гарпуном вдруг засевшая в сердце и тянущая от этого боль. Это было страшно и в то же время неправильно, не знаю только, что, но все казалось неверным, так не должно было быть. Такие колоссы не должны умирать, не обязаны. И неожиданно сам для себя упал на колени, чудовищность произошедшего поражала до глубины души, пусть, пусть она хотела меня убить, раздавить, словно блоху, пусть так. Но ее последние слова, то, как она их произнесла и все остальное...

Сквозь дыру в потолке заморосил дождь, неспешно, словно нехотя, но абсолютно к месту. Если бы я мог, то хотел бы грустить именно так, с ним, со слезами на щеках, но пока не умел или в игре просто не существовало такой возможности. В груди роилась боль из-за гибели столь величественного существа, за потерю, о которой мир никогда не узнает, но губы лишь кривились в немой попытке проявить бушевавшие внутри эмоции, и плакали только глаза.

"Получено достижение "Скорбящий"

Но я лишь зло отмахнулся и поднялся на ноги, затем, стиснув зубы, подошел к поверженному гиганту и протяну руку, открывая меню лута. Почти неглядя применил "Забрать все" и, не выдержав, поднял лицо вверх, подставляясь прохладным каплям, может, хоть они сделают за меня то, что не смог сам.

- Не стоит горевать, воин, - раздалось вдруг слабое и еле слышное.

Я вздрогнул, оглянувшись и никого не увидев.

- Ты дал мне возможность уйти, не так, как хотела, свободной от гнета, но уж лучше так, чем вечная клетка, - и только тут до меня дошло, что голос доносился не со стороны, а слышался в моей голове.

- Где ты? - хрипло выдавил, ощущая, как к горлу подкатывает горький ком.

- Там, где хорошо, где я, наконец, свободна, после всех этих лет, - но в прозвучавшем не слышалось радости, лишь грусть и печаль.

- Я... я... прости меня, - слова не вяжутся, не знаю, что еще сказать.

- Ты сделал все, что мог, и я благодарна, ты первый, кто смог понять, и хочу просить тебя еще об одном.

- Все, что только пожелаешь, о великая, - и ведь не вру, скажет отправиться на другой край мира, отправлюсь, мне терять нечего, а отказать не смогу, да и не захочу просто. Слишком уж накатило, момент прочувствован от и до, в груди словно медленно, но неотвратиом раскручивалась стальная пружина чего-то невероятно важного и действительно стоящего. И мне очень хотелось быть частью этого, очень хотелось, и я буду.