Михаил Уткин - Ездовой гном. Битва

Рослый орк, сидящий на варге который под ним казался мелким ишаком, коротко рыкнул и бросил за спину секиру с черным лезвием. Оно стукнуло в чехол похожий на широкий карман на пояснице, а орк захлестнул петлю рукоятки достающей до плеча, за шип наплечника. Клыкастый воин нашел взглядом остальных волчьих всадников, окруживших стадо и рявкнул:

− Пора!

Его сосед-наездник выпрямился в стременах, и густым басом проревел:

− Глупый пАстух, робко прятал. Стадо жи-ирное в утесах!

Из-за деревьев вторили:

− Но попался храбрым оркам и сбежал как заяц кОсый!

− Вот теперь арда с добычей, а пастух нелепый трус

− Сопли трет, как зверь он воет, или пла-ачет как арбуз!

Прорычав последнее слово он поперхнулся и вполголоса спросил у предводителя:

− Один, а кто такой Арбуз?

Орк выдвинул клыкастую челюсть и ответил:

− Кто ж его знает? Какой-то темный эльф наверное, из их легенд. Плакать любил, рыдать даже... Как крокодил. Я что тебе, этот что ли? Менестрель?

Басист вновь вполголоса проговорил и в тоне его прозвучала неуверенность:

− Арбузэль тогда был бы, если эльф… Я никогда не слышал этой песни. Ты уверен, что тот молодой шаман, который нам ее напел, ничего не перепутал?

− Молодой не молодой, а с ним пять десятков шаманов идет! Меньше рассуждай, рядовой! Давай, пива лучше хлебни для запаха. Дроу они же эльфы, должны не хуже лесовиков чутье иметь. И сядь свободнее, изображай пьяного. А то ишь, подобрался как на скачку.

Он осмотрелся и, подавая пример, вскинул к лицу бурдюк притороченный к поясу. Единственный палец, на его ырыч-учуне, задергался, словно требуя вернуть емкость. Орк мощно глотнул повесил бурдюк на место и палец успокоился. Одинец утерся рукавом, и задышал открытой пастью, поворачивая голову во все стороны, стараясь насытить воздух перегаром.

Сосед с ворчанием, что дескать не дело это в походе, нехотя пригубил свою. Тут ближайший бык, вдруг остановился и начал странно горбиться, перебирая передними копытами. От него испуганно донеслось:

− Мальчики, эта скотина опять!..

Предводитель рыкнул и хлестнул быка плетью. Тот от удара вздрогнул и рысцой пробежал несколько шагов. Орк же с сочувствием сказал:

− Терпи Ласкурва! Ничего он тебе сквозь штаны и латы не сделает! И вообще, ты же разобралась уже что достаточно пнуть его по яйцам и все нормально!

Из-под быка раздалось смущенное:

− А вдруг когтями зацеплю?

Предводитель поднял взгляд в стиле «за что это мне» и буркнул:

− Педикюр надо было делать! Отгибай пальцы вверх, когда бьёшь. Всему-то вас шаманов учить надо! Учебки не нюхали, неженки! «Ы» не делали! Ты орчиха или где?!

Орк рядом хохотнул, но тут же прижал ладонь к зубам, давя смех, хотя его так и затрясло. Висящая под брюхом буйвола шаманка, впрочем услышала. Жалобность из голоса как ветром сдуло, она свирепо зарычала и, с нотками зарождающейся истерики, крикнула:

− Эй, смехун, щас полную пасть червей получишь, скотина! И сам тут повиснешь! Хватит с меня…

Предводитель тут же сменил тон на просящий, показывая кулак соседу, так что тот часто закивал, зажав челюсть обеими лапами.

− Ну что поделать, Лас. План шит белыми нитками, но это все что мы успели реализовать быстро. Кто же знал, что мужчины этих быков бесят? К тому же ты единственная из пятерки шаманов-девушек прокачала цепкость. На тебя вся надежда. Представь, что ты хитроумный Одиссей, выбирающийся из пещеры ослепленного циклопа прицепившись к брюху великанского барана...

Орк опасливо пошарил взглядом, на предмет не отвалилась ли занервничавшая лазутчица. И осторожно добавил:

− Тем более на тебя пошла маскировка единственного плода эйхуа, который нам удалось раздобыть. Ты там еще?

Из-под быка раздалось ворчливое:

− Там, там… Зато очень теперь хорошо понимаю, как аргонавты договорились с теми баранами. И о чем именно Гомер умолчал в своей «Одиссее».

Предводитель шумно вздохнул, закатив глаза:

− Чёрт, как это теперь развидеть?

На этот раз смешок раздался из-под быка. Орк потрепал по холке варга, но в следующий момент стало не до разговоров. Его чуткое ухо услышало новый звук, он быстро оглянулся и увидел зависшую неподалеку зеленую стрекозу. Её огромные фасетчатые глаза пересекала черная линия.

− Тревога! Дроу! – пронесся над кустарником его звучный вопль. Его гиеноволк взвыл, повторяя слова на своем языке и рванул прямо в стадо, огибая недоуменно оглядывающихся быков. Орк на скаку выхватил из колчана, болтающегося у правого бедра, лук выглядевший в его могучих лапах игрушечным, и в следующий миг в стрекозу полетела стрела. Насекомое метнулось в сторону, легко уклонилось, взмывая в кроны деревьев.