Дмитрий Манасыпов: 13 участок. Чужак [AT]

Ну, может ли значится в помощниках начальника Портового Управления города Нью-Йорк и штата Нью-Джерси высоченная, целых шесть футов с парой дюймов, черная как смоль и говорящая на трех-пяти языках, птица? Птица, обожающая сигары, шляпы-цилиндры, галстуки и даже трости? Наверное, никак не может.

Но старший кузен со стороны двоюродного деда нашего Абака, Скарк, занимал именно эту должность. Чертовы Старые, с их умением наводить морок и пудрить людям мозги, верно? Скарк имел все разрешения от СиКей, Службы Контроля, и, наверняка, ими же был подсажен в само Управление.

— Кроу! — каркнул Ворон.

Когда Ворон дымит самокруткой, прищурившись от дыма и наполовину высунувшись из «бьюика», поневоле прислушаешься. Абак недовольно покосился на меня, присевшего со стороны пассажира на переднее сиденье, но даже не фыркнул.

Почему детективу 13 участка отправляется по срочным делам на такси? С водителем Вороном? Потому что машина в ремонте, вот и все. А положение полиции Ночного города дает свои привилегии. Например — меня с относительным комфортом повезет куда надо таксист-Ворон.

Дождь не прекращался, дворники гладили стекло с ужасно противным звуком, но зато мы ехали. Я еще не сказал куда мне? Конечно, просто Абак не хотел стоять на месте.

— В «Тихий Лес», Абак. Хотя…

Абак хрустнул клювом. Одуряющие зрелище со звуком эти вот самые его привычки, уж поверьте. Вас раздражает хруст пальцами? Попробуйте представить птицу ростом с человека, трещащую собственным, кости долбить можно, крепчайшим клювом.

— Да, ты прав. Пока ещё рановато, профдеформация, не иначе.

— Хрена ты словечки знаешь, фраерок… — поделился Абак мыслями.

Говорил же — что-то не то с этим крылатым, откуда здесь и сейчас возьмется этот «фраерок»?

— Поехали позавтракаем. Пока доберемся на тот берег, как раз у Стиви начнут подавать блинчики.

Клюв Абака щёлкнул одобрительнее, что-что, а пожрать он не дурак. Светало, но все же ехать к моему информатору стоит соблюдая приличия. Клуб открывается в десять, будем вежливы и уважительны, подкатим вовремя. Какой клуб? «Тихий лес», принадлежащий самому настоящему польскому дворянину и отставному поручику Межинскому. Кто там мой информатор и почему? Все просто, однозначнее однозначного.

Чертов эмигрант, утверждающий о своем бегстве в связи с несогласием по ряду вопросов, выдвинутых «красной» половиной российских Советов, на самом деле колдун. Хороший, мать его, чернокнижник, по праву занимающий достойное место в иерархии Ночного города. Владелец загородного клуба, магазина антквариата и букинистических жемчужин на Седьмой, а также пары-тройки ломбардов. Не говоря о подпольной винокурне, гонящей настоящую «вудку» и торговец оружием.

Почему я его до сих пор не сдал Кэпу? Потому как бесполезно, Межинский торгует стволами и остальными совершенно легально. Америка, сука, страна возможностей, все знают.

— Задумался о своей горькой судьбинушке, Кроу? — каркнул Абак. — Или зажилил платить за блинчики?

А, чертова курица, вырвал из мыслей… И хорошо. Недосып давал о себе знать.

— Я плачу, черт с тобой. Поехали.

Он затянулся, выпустив целый клуб дыма, шевельнул своей бородкой из перьев и выкрутил руль, развернувшись прямо посреди улицы. Вороны, как и все Старые, обожают игнорировать людские правила, а уж касаемые дорожного движения для них ровно как сметана на кухонном столе для кота. Как кот наплюет на обязательно прилетевший тапок, так и Старые нарушат их при первой возможности. Так и живем, уважая древних и благородных, да страстно желая снова преподать им урок. Желательно, пожёстче.

— Включить радио, Кроу?

Мне было все равно. Здесь еще любили джаз, хотя блюз становился все популярнее, а до рок-н-ролла и Бадди Холли с Королём, по ощущениям, оставалось совсем немного.

«Бьюк» мурлыкал двигателем, мягко покачиваясь на вполне себе хорошей дороге, ведущей в сторону тоннеля Хобокен. Литтл-Итали, с её макаронниками, вечно небритыми выродками в шляпах, кричащими красивыми брюнетками и одной мертвой блондинкой, оставалась позади.

Иногда меня так и тянуло подойти к кому-то из заносчивых ублюдков, намеренно гундосящих с сицилийским акцентом, подойти прямо посреди обеда с домашним хлебом и вином, обязательной пастой, пахнущей чертовым пармезаном и, выдохнув сигаретный дым, рассказать немного правды.

Что Чайна-таун и черные, ставшие афроамериканцами, пожрут Маленькую Италию полностью. Что всего через сто лет никому не будет дела ни до Тони-Бритвы, ни до Корноухого Винченцо, ни даже до самого Вито. Никто их не вспомнит и не поплачет над могильными камнями. Красный кирпич их аккуратных домишек покроется граффити, переулки, вместо хлеба и сыра станут вонять мочой, а в аккуратных бакалейных лавках, вместо базилика и золотистых связок лука к лазанье станут продавать замороженных готовых цыплят по-кентуккийски и сырные шарики.