Валентин Гольский - Возвращение в Белоземицу

Деревенский быт - он такой деревенский...

Убедившись, что в холодильнике уже стало прохладнее, опять порадовался, даже погладил ему белый бок с облупившейся краской, после чего вновь ушёл к колодцу.

Поставил кастрюльку воды на плиту, немного постоял рядом, глядя на пламя. Убедившись, что всё нормально, вышел на крыльцо и осмотрелся в поисках туалета. А есть ли он, в смысле в рабочем ли состоянии? Небольшое строение с мутным окошком над дверью обнаружилось быстро. Я уже подходил к нему, когда откуда-то со стороны забора послышался шорох и неясное бормотание.

Невольно замедлив шаг, я покрутил головой, определяя направление. Да это же у соседей! У бабушки Нюры гости? К забору я не шёл, а крался аки тигр, сам не зная зачем, почему-то не хотелось сразу выдавать свой приезд.

Там, за высоким забором, вдоль которого густо росла крапива, а доски обвивала берёзка, на расстеленном покрывале лежала девушка. Маленькие наушники, проводок от которых убегал к плееру, не позволили ей услышать моё приближение, я же, едва увидев её замер.

Первым сюрпризом, оказалось то, что соседка у меня не баба Нюра, а какая-то молодая девушка, любительница позагорать. Вторым сюрпризом было то, что загорала она обнажённой, видимо знала, что рядом никто не живёт. Она лежала на животе, боком ко мне, отвернув голову в противоположную сторону, и мне были видны лишь её ножки, спина и попка, но это всё было таким, что я как в мультиках стоял, вытаращив глаза, и сердце бухало в груди, так и норовя выпрыгнуть.

Как-то получилось, что я, дожив до двадцати двух лет до сих пор не видел полностью голую девушку 'в живую', пусть и со спины. Сейчас же нас разделяло всего метров двадцать, и я стоял, впитывая эту картинку, водя глазами по её телу. Нехорошо, некрасиво так делать, знаю, но это пришло в голову далеко не сразу, правильные мысли вообще сегодня почему-то не желали меня посещать.

Огненно-рыжая грива волос рассыпана по покрывалу, тонкая шейка с родинкой сбоку. И на спине тоже несколько чёрных точек. Девушка тонкая, видны позвонки, ровным рядом бегущие от её волос к низу, к ягодичкам, таким милым и аккуратным, что я точно вживую ощутил в ладони их мягкость и тепло. Вот бы прикоснуться, просто погладить! Маленькие розовые ступни и пальчики. Отсюда не видно, но сам не зная почему, я был абсолютно уверен, что ноготочки покрыты лаком, скорее всего розовым.

Девушка шевельнулась, завела руку под себя - кажется ей мешал камушек под покрывалом. Передвинув его в сторону, она вновь вытянула руку вдоль тела и повернула голову ко мне.

Следующая минута была самой долгой в моей жизни. Я стоял неподвижно, забыв, что надо дышать, и даже сердце, стучавшее только что паровым молотом, кажется забыло, что надо биться. Потом до меня дошло, что у объекта моего наблюдения закрыты глаза, девушка продолжала загорать, не догадываясь о моём присутствии.

Ноги, не дождавшись команд оцепеневшего мозга, принялись действовать самостоятельно, и я мелкими шагами выбрался из травы назад. Развернувшись, дошёл до тропинки, по которой шёл пять минут - целую вечность назад. Закашлялся, закрывая рот кулаком, тихо, стараясь сдерживать позывы. Оглянулся, бросил взгляд на забор, и заспешил домой.

Окончательно пришёл в себя уже на кухне. Но и сейчас перед глазами стояла рыжая грива волос, прикрывающая лицо загорающей девушки.

'А ведь я её знаю', - говорю я вслух.

И в самом деле, почти уверен, что это та самая внучка бабушки Нюры, чьё имя я даже не помню, моя детская подружка. Интересно, какая она стала? Ну, то есть, как выглядит? Фигура у неё такая, что до сих пор дрожь в коленках, а вот лица так и не увидел. Даже когда она повернулась ко мне, единственная запомнившаяся деталь - её закрытые глаза, на которые я смотрел не отрываясь.

Закипела кастрюлька на плите, и я заварил себе чай.

'Вообще-то, мне некогда думать о девушках' - напоминаю сам себе.

Делаю глоток горячего чая, грызу сушку и окончательно успокаиваюсь. Всё верно, сейчас не до женских прелестей, дел и без всяких там рыжих много. Вторая сушка кажется даже вкуснее первой. А ведь я с утра ничего не ел, только сейчас это понимаю, но существенного ничего есть и нельзя.

Встав, вновь наполняю кастрюлю, кладу рядом несколько заранее мытых картофелин - позже сварю. Наконец бокал чая пустеет, а голод если и не утолён, то ненадолго прячется. Ничего, потерпим.

Вновь возвращаюсь к делам и заботам: выбиваю матрас и возвращаю его на родное место на кровати. Что теперь? Хорошо бы помыть полы - не люблю жить в пыли и грязи, но тряпки нет, да и вёдер тоже.