Елена Гуйда - Игра [СИ]

Тонкие пальцы коснулись головы, слегка массируя и разгоняя болезненное напряжение, сводящее судорогой мышцы.

— Она? — спросила ведьма, перебирая его черные словно смоль волосы и, не дожидаясь ответа, продолжила. — И правда темная. Как неожиданно. — сказала, опуская ладони на его плечи.

Еще как.

За всю историю Смелендера еще ни разу на троне не сидела королева с темным даром. А если демон не соврал, то и с огнем нижнего мира. Обычно, духам хватало просто королевской крови. Хотя учитывая, что почти два столетия источник сипит, не удивительно, что просто королевской крови духам уже мало.

Тартея хмыкнула. Что за мысли были сейчас в ее голове можно было только догадываться. Спрашивать было бесполезно. Она всегда была сама себе на уме. Говорила только то, что считала важным и нужным. И Ринемар свыкся с этим уже давно. Но сейчас он смотрел, как его названная мать, женщина которую он вытащил из костров Храмовников, прохаживается по покоям, склоняется над Миелисандрой, улыбается своим мыслям, и испытывал некоторое раздражение. Непонятное и необъяснимое.

— Кто ее так? — тихо спросила ведьма, и чуть притихшая ярость вспыхнула с новой силой.

Вышедшая из под контроля, Тьма закружила по покоям, закручиваясь в вихри.

— Тише ты. — прошипела темная. — Совсем одичал чтоли? Разбудишь еще.

— Врядли. — сказал принц, резко поднявшись и заложив руки за спину. — Я наложил успокоительное и сонное заклинание. Спать будет сутки так точно.

Тартея улыбнулась, обнажив острые белые клыки.

— Это хорошо придумал. Ей нужно отоспаться. Особенно сейчас. А тебе развеяться.

Развеяться. Да. Ему просто необходимо было развеяться. И он уже знал как.

Ринемар улыбнулся. Или правильней сказать предвкушающее оскалился. Что ж. Он развеется так, что кое кто пожалеет что родился.

Видимо что-то такое отразилось на его лице, что ведьма понимающе ухмыльнулась:

— Только не перестарайся. — напутствовала она, когда его уже окутывала тьма.

Она поцокала языком, глядя, как рассеивается тьма, унося ее подопечного. И вздохнув, присела на край кровати.

— Я готова тебя терпеть только за то, что ради тебя, мой мальчик вспомнил наконец, кто он на самом деле. — сказала она глядя на бледное лицо, с почти черными веснушками, спящей девушки. — Остальное — дело времени.

Ведьма задумчиво провела пальцами по ее щеке и тут же отдернула руку. По лицу девицы зазмеились огненные дорожки там, где только что прикасались пальцы темной. И тут же исчезли. Тартея подула на обожженную ладонь и склонила голову к плечу:

— А будет весело. — улыбнулась она и прошла к столику с напитками, наливая в стакан вир и мурлыкая, что-то веселое под нос. — За короля и королеву Смелендера.

И, отсалютовав собственной тени, залпом осушила содержимое.

Старое кладбище на окраине Смелендра. Давно заброшенное и забытое. Сюда уже некому было приходить, чтобы посадить цветы на могиле или поправить покосившийся надгробный камень. Те, кто помнил тех, кто покоился в этой земле, уже встретились с ними по ту сторону. А само это жуткое место наводило безотчетный ужас на людей. Его обходили стороной и выписывали защитные знаки Великой матери в воздухе, даже бросив мимолетный взгляд в его сторону.

Храмовники не раз приходили отпевать здесь свои гимны. Творили очищающие ритуалы. Наносили связывающие темную суть, руны.

И что с того получилось? Кто-то верил, что стало спокойно. Кто-то не верил и продолжал дрожать при одном упоминании древнего последнего приюта мертвых.

И только темные знали, что разукрашенный светлыми рунами забор, мог сдержать тьму внутри, но не избавиться от нее.

Ринемар прошел между посеревшими растрескавшимися, присыпанными снегом надгробиями. Его личная тьма по-хозяйски растеклась в разные стороны. Он знал почему людям так страшно вблизи этого места. Оно шептало, стонало, скалилось сотнями неупокоенных душ, которых лишил покоя еще его предок. В хрониках Смелендерского королевства о тех временах вспоминают, как о мрачных и кровавых. А называют просто Черным Веком.

Черный Век правления Тевласта Смелендерского. Семейные архивы гласят, что он был безумен, хотел вечной жизни и искал ее именно в смерти. Закончились его эксперименты кровавым побоищем после того, как по его воле поднялось из могил неживое воинство. И после того, как их с горем пополам вернули назад, черной лихорадкой, пополнившей последнее, чуть не тремя четвертями жителей Седмелена. Закончил свою жизнь он, как и полагается в своей постели в не очень глубокой старости.