Георгий Левшов - Сделка с демиургом [litres]

– За шмардюка ответишь! – зло пообещал Сашка.

– Роскошный шмардюк! – развеселилась птица. – Так тебя спасать или сам выпутываться намерен?

– Спасай! – усмехнулся Сашка.

– Через триста метров справа имеется съезд. Ты повернешь, проедешь по полю…

– Нашел лоха, попугай хренов! И ты заберешь товар!

– Гальбе не нужен твой кокаин, – спокойно сказала птица. – Женщина в «ниссане» погибла по твоей вине. Если тебе интересно, могу добавить, что она была беременна. Жестокосердие – удел жителей нынешнего века. Присяжные будут в восторге.

– Откуда ты знаешь?!

– Хочешь проверить мои слова на крепость? У тебя нет времени, шмардюк! На раздумье осталось два секунды. Да или нет?!

– Да, хрен собачий! – прошипел Сашка. Нет времени, чтобы обижаться на дурацкое погоняло. Тянуть пятнашку никто не хочет!

– Тогда надо заключить договор! – сказал Гальба.

– Что за договор, мать твою?!

– Кровь на анализ сдавал когда-нибудь? В кресло за твоей спиной воткнута булавка – владелец авто был суеверный малый! Надеялся уберечься от сглаза. Ткнешь в указательный палец, и дело в шляпе!

Сашка протянул руку, нащупал тонкую сталь.

– Откуда ты знал про булавку?!

– Не твоего ума дело, шмардюк! Воткни в палец, и будет тебе счастье! Действуй как велено, избежишь острога!

Времени на раздумья не оставалось. Он прижал острие к подушечке пальца, алая капля брызнула на штаны.

– Черт тебя раздери, петух потрошеный! – выругался Сашка.

– Высунь окровавленный палец в окошко! – заорала птица.

Если для сохранения надежды на свободу надо изображать чуню белоглазую – на здоровье! Гальба соскользнул с бампера и хватанул острыми зубками человека за палец.

– Идиот! – взвизгнул мужчина.

Фаланга посинела и опухла, кайма ногтя побагровела. Он сунул палец в рот. Дурная птица едва не оттяпала полруки! Кровь остановилась, в месте проникновения булавки под кожу появилась крохотная черная точка. Словно занозу посадил. Чернота быстро расползалась, подтекла под обкусанный ноготь. Так быстро гангрена начаться не может! Рука слегка онемела.

– Что ты сделал, ублюдок? – прошептал Сашка.

– Не горюй, шмардюк! – сказал Гальба. – Ты мне потом еще спасибо скажешь!

Полицейские машины приблизились, Сашка вдавил педаль газа. Действительно, в проеме между бетонными стыками объявилась узкая брешь, за ней начиналась разбитая дорога, усыпанная мелким щебнем. Подвеска немецкой тачки и здесь оказалась на высоте, машина мягко сглатывала многочисленные ямки. Следом устремился черный вертолет, зависнув над пустошью в сотне метров от дороги.

– Что дальше делать?!

– Вертушку видишь? Дуй туда!

– Развод! – отчаянно прошептал Сашка. – Это все – развод!

Он свернул на распаханное поле, мощный мотор надсадно заурчал, из-под колес вырвались комья сырой глины. За спиной взвыли полицейские сирены. Коренастый джип с сине-белой полосой на борту уверенно карабкался вдоль трассы.

– Давай живее! – рявкнул сэр Гальба.

– Даю!

Колеса захлебнулись в жидком месиве, из недр вертолета выкинули лестницу. Сашка побежал по глинистой земле. От рева заложило уши, ветер трепал куртку. Он вцепился пальцами в болтающуюся лестницу, и вертолет мгновенно взмыл в воздух. Чьи-то сильные руки втянули его в кабину, захлопнули дверцу. И тогда он услышал сухие щелчки, словно пальцы ломают твердые ветки. Он догадался, что это стрельба.

– Как в кино… – прошептал он севшим голосом.

Журналисты плотным кольцом окружили подъезды к зданию. Аккуратный домик, выстроенный в стиле модерн, был сокрыт в густой листве цветущей жимолости. Терпкий запах кориандра и базилика принес слабый порыв ветра, словно во дворе обосновалось кафе, специализирующееся на индийской кухне. Журналисты расселись на газоне, многие курили, некоторые запаслись кофе с бутербродами. Осада загадочного офиса длилась третьи сутки. Если бы не обилие фото– и аудиоаппаратуры, разбросанной на траве, можно было предположить, что корпоративная компания вывезла сотрудников на пикник.

Место для парковки пришлось искать долго. Роман Сергеевич аккуратно вырулил промеж микроавтобусов. Надеясь заглушить спиртовые выхлопы, перед выходом из офиса он съел кусок пиццы внушительных размеров. Пицца была вчерашняя, застывшие подтеки томатной пасты горчили, от кружочков колбасы подозрительно попахивало. Когда добродетельная Нина Ефимовна уходила в садоводческий загул, питание превращалось в пытку.