Георгий Левшов - Сделка с демиургом [litres]

– Окунь кильке не товарищ! – улыбнулся Груздь. – Так и быть, малой! Запоминай! Вот эта значит – прошел зону, врубаешься? – Он показал разделительную полосу промеж заштрихованных синих фрагментов. – Этот, стало быть, – в Крестах чалился… Вот чумовой партак! – распахнул ворот рубахи, демонстрируя искусно нарисованную волчью пасть.

Мальчишка восхищенно посмотрел на художества тюремного авангарда.

– За такую наколку отвечать будешь! – сурово сказал Груздь.

– А что она означает?

– Оскалил пасть на советскую власть!

– Антисоветская?!

– Чума ты антисоветская! – отеческим тоном разъяснил Груздь. – Те, кто против Родины прут, на особых зонах чалятся. Это при товарище Сталине все вперемешку срок тянули. Наша братва люто гасила тогда тварь образованную! Вот времена были! – Он мечтательно причмокнул тонкими губами. – «Советы» – это актив, мусора, цырики – так раньше вертухаев называли. Охранников. Врубаешься?!

Андрей ничего толком не понял из туманной речи бывалого уголовника, но поспешно кивнул. Прослыть лохом в среде столь авторитетных личностей, каким являлся на районе Груздев, он боялся.

– А на зоне в натуре страшно? – спросил он.

Его мутило от выпитого портвейна, лицо побледнело, но он скорее бы умер, чем признался друзьям в своей слабости.

– Как себя поставишь! – небрежно ответил Груздь. – У входа в хату на полу полотенце брошено…

– Какое полотенце?

– Обычное, вафельное полотенце. Если поднимешь – хана! Будешь весь срок шестерить!

– А как же быть?! – обеспокоенно спросил парнишка.

– Вытри ноги, полотенце брось в толчок и заходи в хату! Въехал, малой?!

– Толчок – это помойное ведро? – спросил Андрей.

– Ну ты, Андрюха, лошак! – беззлобно рассмеялся Груздь. – Толчком унитаз называется…

– Ага! – поспешно кивнул подросток. – Как же в толчок?! Оно ведь чужое!

– Такие законы! – сурово нахмурил светлые брови Груздь. – Шестерки вынут, постирают. Теперь врубился?!

– Понял… – ответил Андрей, хотя вопросов у него было много, но он благоразумно решил оставить их до следующего раза.

Время за увлекательной беседой и выпивкой пролетело незаметно, приближался вечер. Кинув подозрительный взгляд на компанию, мимо прошел молодой мужчина. Худой свистнул ему вдогонку, человек ускорил шаг. Груздь оценивающим взглядом смерил неуклюжую фигуру прохожего. Молодому человеку было двадцать с небольшим лет. Он был одет в новенькие джинсы фирмы «Вранглер» и вельветовый батник – как называлась модная рубашка в крупную клетку, с отложным воротником. Такую рубашку в «Пассаже» не купишь, шмотки явно были приобретены в валютном магазине, или моряк из загранки привез.

– Фарца? – ухмыльнулся Груздь.

– Я его знаю! – сказал Андрей. – Это Боря Шевченко, возле Татарской мечети живет. У него батя – большая шишка, в райкоме заправляет.

«Татарской мечетью» в народе называли Соборную мечеть, культовое архитектурное сооружение, выстроенное в стиле северного модерна, господствующего в начале двадцатого столетия.

– Точно – фарца! – Груздь хитро посмотрел на Худого. – Видел, как Талгат вертушку лепит? В союзе так никто не может!

Намек касался только что просмотренного фильма. Все знали, что актер Талгат Нигматулин, сыгравший роль пирата-каратиста, прославился как советский Брюс Ли. Худой похвастал однажды, что занимается подпольно карате – так назывался вид экзотической японской борьбы, официально запрещенной в Советском Союзе. Разгоряченный фильмом и выпитым портвейном, он вскочил на ноги. Розочка свернула в его руке.

– Спорим, я жирного вырублю с одного удара?! Спорим?!

– Как хочешь! – зевнул Груздь. – Языком трепать каждый может. Только розочку оставь, нам мокруха ни к чему…

Худой положил орудие на скамейку и быстро догнал удаляющегося человека.

– Стой, сука!

Молодой человек обернулся. Он чувствовал себя в относительной безопасности. За спиной была оживленная улица. Там гуляли люди, ездили машины. Едва ли его станут бить на глазах прохожих!

– Что вы хотите?

Как большинство битых в детстве подростков, он искренне надеялся, что вежливая манера речи является залогом личной безопасности.

– Закурить дай!

Груздь с Андреем неторопливо подтянулись, предвкушая расправу. Супружеская пара средних лет вошла в сквер, мужчина приостановился, но жена требовательно потянула его за руку.

– Коля! – приглушенно зашипела женщина, худощавая крашеная блондинка. – Тебе больше других надо?!