Ярослав Морозов - Ларин Петр и Сокровище острова Корвид

— Ну фто вы шебе пожволяете? Неувели истовишешкую науку мовно называть шкаж-кой! — вопил он, дико шепелявя.

— Пусть мне сначала покажут этого де Лавиолло, и тогда я поверю в то, что это правда, — ответил Петя. — Ведь он же бессмертный — значит, где-то живёт.

В общем, ему чуть было не влепили трой-бан. Но Илья Данилович, который тоже был членом экзаменационной комиссии, заявил, что каждый из учеников имеет право на собственные взгляды, даже если они являются ошибочными. И в конце концов Пётр отделался четвёркой с минусом.

С иностранным языком было чуть сложнее — Зигфрида Герундиевна, которая стала у них училкой английского вместо превратившейся в ведро воды злючки Изольды Германовны, оказалась дамой строгой. Но Петя всё честно выучил, не прибегая ни к каким магическим трюкам, и поэтому ему даже поставили пять.

Зато Соне жизнь мёдом не показалась. Ей даже пришлось сдавать экзамен по образованию! Но ученицей она была очень прилежной и поэтому справилась.

Образование было у обитателей Фабрики чуть ли не самым любимым предметом, несмотря даже на то, что вёл его маленький старичок Никодим Пантелеймонович, которого острые на язык ученики иногда за глаза называли Панталонычем. Это был добрейшей души человек, но от его лекций по «Технике безопасности во время сеансов образования» засыпали все мухи в округе — не говоря уже о слушателях.

Всем хотелось сразу приступить к практике, а не грузиться бесконечной теорией, которую так обожал Пантелеймоныч. Только в конце третьего занятия он позволил ученикам с помощью простейшего заклинания создать пару бабочек. А когда Артём, давно проглотивший все учебники по образованию вплоть до десятого класса, исподтишка смастерил неплохую лягушку, учитель был готов на него даже разозлиться и в мгновение ока дематериализовал эту тварь, не дав никому на неё толком и посмотреть.

Но потом было найдено противоядие. Ребята стали потихоньку таскать из кабинета Пантелеймоныча волшебные волосы, которых там была уйма, и уже на переменах или после занятий превращать их в тех, в кого им хотелось. Отсюда и улитка на тарелке.

По случаю каникул был устроен торжественный бал. Петра он, конечно, поразил не так сильно, как тот первый его бал на Фабрике волшебства — перед началом учебного года. Но всё равно это было здорово!

Да и Илья Данилович постарался на славу. Скорее всего именно он придумал самый главный трюк вечера. Вряд ли кто-то другой позволил бы себе запустить фейерверк прямо посреди торжественного выступления самого директора школы.

А дело было так.

Собрав всю Фабрику Волшебства на площадке у главного входа, где устроили импровизированную сцену, Илья Данилович стал говорить напутственное слово ученикам:

— Дорогие друзья! Ещё каких-нибудь пару дней, и все мы разъедемся на целых два с лишним месяца. Тот отрезок времени, который называют «учебный год», уже закончился. Был он для нас непростой. И радости нам пришлось испытать, и печали — их, может быть, даже больше было. Да и на каникулах жизнь у некоторых из вас будет совсем не беззаботной. О том, что колдовство нельзя использовать среди простых людей, наш уважаемый завуч наверняка всем вам сообщил — и скорее всего не раз. Хотя, конечно, бывают особые случаи… И они, как мне кажется, будут…

Но, впрочем, не стоит об этом. Темой моей короткой лекции, которая не продлится и часа, в этот раз будет сублимация интравертов. С позиций экзистенциализма познающий субъект склонен к сублимации…

Все просто недоумевали: с чего бы это их директора вдруг понесло читать какую-то лекцию? К тому же из всего этого ребятам были понятны разве что предлоги.

А Илья Данилович невозмутимо продолжал:

— Онтологическое видение данной проблемы опровергает установленные нами прежде критерии. Потому ка…

Именно здесь, на полуслове, ему пришлось остановиться.

Всё началось сразу и везде. Прямо из-под земли вылетали громадные шутихи и, разрываясь в воздухе, превращались в лебедей и разлетались кто куда. В небе то и дело мерцали звёздочки, тут же принимая форму то медуз, то ладошек. А одна из них на каких-то пару секунд даже стала маленьким слоником.

Где-то в парке заиграл струнный квартет, а со стороны пруда стали доноситься весёлые латиноамериканские ритмы. Странно, но друг другу они совсем не мешали.

— Можете танцевать, друзья! Счастливого вам вечера! — крикнул в микрофон Илья Данилович. Теперь тон его голоса был совсем другим, чем когда он ни с того ни с сего стал читать какую-то лекцию.