Наталья Авербух - Дочь воздуха

— Но её-то ты и выбрал в конце концов, — закончила я.

— Конечно. Мать грозилась, ругалась, плакала. А потом прокляла и прогнала с глаз долой. Я вышел из ворот замка — ни семьи, ни друзей, один на свете, только гитара за спиной. Решил отыскать старшего брата, спросить совета. Он-то мне и сказал, и велел нигде не ночевать, ни под одной крышей, не звать беду к людям. Я попросился в белый орден, а он сказал, что проклятые им ни к чему. Тогда я пошёл к шестому брату, серому. Он повторил слова брата и тоже прогнал. Сказал, только чёрная магия может вынести проклятого.

— И ты подался в чёрный орден.

— Да, — признал волшебник. — Маг из меня вышел не слишком толковый. Я сколько-то там проучился — за это время в моей келье раз десять протекал новенький, укреплённый заклинаниями потолок, один раз провалился пол и три раза без причины загорались занавески. Но мне надоело. Не вижу смысла сидеть и помешивать зелья, рассуждать о смыслах, заложенных в старинных заклинаниях и чертить на мраморе древние символы. В конце концов я встал и ушёл. Учитель был против — он, видишь ли, хотел и дальше изучать моё проклятие, но я счёл, что десяти трактатов ему хватит. А он не простил, как оказалось.

— Сам почувствовал или сказал кто? — уточнила я.

— Братья. Встретили меня на перекрёстке трёх дорог и рассказали. Мать прокляла каждую крышу, которая меня закроет от дождя и ненастья. А учитель открыл меня для предательств. Теперь всякий, кто только способен предать, предаст меня. Сам не зная, зачем.

— И ты доверился братьям?! — возмутилась я.

— Родная кровь может предать, но не от проклятия, — пояснил волшебник, не поняв вопроса. — Они привели меня домой и упали к ногам матери. Мы три дня лежали на полу и молили простить.

— Простила? — полюбопытствовала я. Маг покачал головой.

— Не до конца. Но проклятия снять согласилась.

— И как она это делала? — немедля спросила я.

— Хочешь перенять секреты ремесла? — засмеялся волшебник. — Вряд ли я смогу открыть тебе суть. Она ночью отвела меня в центр луга, велела раздеться донага и лечь на спину, смотреть на небо и ни о чём не думать. Слуги подобрали одежду и убрались, а потом явилась мать — простоволосая, босая, в одной сорочке. Хотела прийти обнажённой, но отец запретил. Виданное ли дело, чтобы тэнни северного моста плясала голой при свете звёзд! Потому, верно, и не снялось полностью ни одно проклятие.

— Но что она всё-таки сделала? — не отставала я.

— Пела, — пожал плечами маг. — Плясала. Играла на маленьком бубне, он у неё в ладони помещался. Я не знаю толком, только вот клевер на лугу весь в пыль осыпался. И ни один цветок там уже несколько лет не цветёт, только трава растёт и жухнет быстро. Вот всё, что я могу поведать. Ты довольна моим рассказом, дочь ветров?

— Нет, — отозвалась я. Ветра не ошиблись, чутьё меня не подвело. Маг был тем самым человеком, за которым меня послали эльфы. — Не довольна. Не стоило твоей матери браться не за своё дело и губить луг.

Маг недоуменно взглянул на меня, но промолчал.

— Я ответил на твои вопросы, дочь ветров, — выговорил волшебник, нарушая воцарившееся молчание. — Теперь мой черёд.

— Спрашивай, сын земли, — согласилась я.

— Почему ты вступилась за сильфов, которых я поймал? Я ведь поймал их, правильно?

— Поймал, — признала я. — А сам ты не понял этого?

— Я не видел ни сетей, ни сильфов. Только чувствовал, что вот-вот в мои руки попадёт нечто, управляющее ветрами.

— Нечто! — грустно усмехнулась я. — Таковы все люди — ради пустых затей подчинять то, чего не понимаешь.

— А как иначе можно познать истину? — удивился сильф.

— Задать вопрос, — ответила я. — Попросить. Неужели ты привык в любом деле действовать силой?

— Нет, — отозвался маг. — Но ты не ответила, дочь ветров.

— Ты спрашиваешь, почему я вступилась, сын земли? — удивилась я. — А ты сам не понял? Ловить сильфов — большой грех, ветра не простят тебе подобного ни в твоей жизни, ни в жизни твоих потомков.

— Грех? — недоуменно переспросил маг.

— Очень плохой поступок, — пояснила я. — Мир тебя за это накажет.

Маг засмеялся, как будто я очень удачно пошутила.

— Значит, дети ветров поклоняются сильфам? — уточнил он, отсмеявшись.

— А вы — нет? — прямо спросила я. — Вы же верите в волшебную силу, разлитую в воздухе, в земле и воде, словом, везде. Которая может принадлежать людям и помогать им сохранять этот мир в равновесии.

— Очень грубое изложение проповедей, — хмыкнул маг. — У нас в ложе тебе пришлось бы писать пересказ на десяти табличках, пока не найдёшь слова более проникновенные, чем выбранные тобой.